Или это непроизвольный вызов 27-летнего самоуверенного молодого человека? Или это сознательный вызов человека, прошедшего войну и уверенного в своей правоте? Солженицын умалчивает об обстоятельствах заключения, а они существенны. Возможно, его сдал друг, которому он предлагал сменить власть. Однако скорей всего это обнаружила военная цензура. Значит, цензура позволила письму дойти до адресата. Если это был порядочный офицер, он не побежал с доносом. Значит, друга посадили за недоносительство. Значит Солженицын не только сел в тюрьму сам, но и посадил человека. Сожалел ли он об этом? Извинился ли он? Мы не слышали от Солженицына ни того, ни другого. Для Солженицына это одна из множества мелочей на его великом пути, которую он совершил и не заметил.
Рыночная революция реабилитировала Солженицына, потому что измена Родине стала необходимой и общепринятой. Этого потребовала рыночная революционная целесообразность. Сорок лет назад Солженицын предлагал изменить существующую власть, но именно это и происходило в России. Значит, Солженицын сорок лет назад был прав.
Солженицын скрыл тайну своего осуждения. Он стал свидетелем несправедливости, говорил правду и всем должно стать ясно, что с ним обошлись ещё более несправедливо, и он стал узником совести. Однако мне это не стало ясным. Мне, как и всем, было и остаётся ясным, что большинство населения ГУЛАГа составляли обычные воры, бандиты, насильники и предатели, что и засвидетельствовал Варлам Шаламов, но Солженицын их всех изобразил страдальцами за правду. Впоследствии постоянно пренебрегая правилами русского языка, он утверждал своё право пренебрегать и некоторыми другими правилами.
Чтобы понять Солженицына, надо понять то время. То время связано со Сталиным. На переговорах в Ялте Черчилль встал при появлении Сталина, и у него изо рта вывалилась сигара. Одни говорят о чудовищном властолюбии и мнительности Сталина. Противники этого не отрицают, но говорят о его могучей созидательной воле. И это правда.
У Солженицына война не стала, как у всех людей, её прошедших, темой его творчества. Он не мог сказать ничего хорошего о нечеловеческих усилиях, об огромных потерях и блестящих победах чуждого ему народа. Из всех людей его поколения у него одного спесивое самолюбие затмило крупнейшее событие всех времён и народов. Великую Войну в его перенацеленном сознании затмило его чрезмерное Я и жажда мщения.
Одноклассники Солженицына вспоминали, как ещё классе в шестом он изготавливал из картона и бумаги полное собрание своих сочинений в шести томах. Со временем тщеславие потребовало, чтобы этих томов стало больше, их надо было чем-то наполнить. У Солженицына, безусловно, был талант, то есть способность писателя сосредоточить внимание читателя на том, на чём он считает нужным. Но кроме таланта надо знать, что сказать людям, как знали Гоголь, Толстой, Чехов, Пушкин, Шолохов и другие наши великаны. У Солженицына слишком много равнодушия и пренебрежения к народу. Печатать его не стали, и он перешёл на сторону противника. Он мстил народу за будто бы совершённое над ним насилие.
