За поселком, на краю бора росла старая сосна с мощными ветвями, с потрескавшейся корой на стволе в два обхвата. Она перешагнула «царскую» дорогу и остановилась впереди бора, приняв на свою широкую грудь удары степного ветра. У этой сосны, окруженной молодой порослью, часто встречались поселковые парни с Андреем Кузьмичом.
Воскресенья Андрей Кузьмич проводил с Колей Томиным. Они удили рыбу, собирали грибы, ягоды, купались. Коле нравилось, что дядя Андрей разговаривал с ним, как со взрослым. Мальчик узнал, как появились на земле бедные и богатые, какая будет жизнь, когда не будет буржуев и нищих, а все люди станут равными. Только такая жизнь сама не придет. За нее надо бороться, и борьба эта жестокая, страшная. Того, кто пойдет по этому пути, ожидают тюрьмы, каторга, а может быть и виселица.
Андрей Кузьмич как-то сказал Коле:
— Тебе, сынок, со мной одному скучно. Пригласи-ка за грибами Сашу и Ахмета. Веселее будет.
Дядя Андрей и его юные друзья вышли на опушку бора с полными корзинами грибов и присели отдохнуть под кроной сосны-великана.
Над лесом поднялось яркое солнце.
Андрей Кузьмич прищуренными глазами взглянул на небо и громко продекламировал:
И если гром великий грянет
Над сворой псов и палачей,
Для нас все так же солнце станет
Сиять огнем своих лучей.
— Дядя Андрей, а кто такие псы и палачи, — несмело спросил Саша.
— Большой дом в ауле за Тоболом видел?
— Видел.
— В нем живет палач Кобек. Он грабит людей и глумится над ними. И в вашем поселке есть палачи, которые сосут кровь из трудового народа — маслозаводчик Харинас, атаман Полубаринов.
— Кобек-то бусурман, а наш атаман… — возразил Саша, но дядя Андрей перебил его:
— Оба они одним миром мазаны. Кобек имеет табуны лошадей и овец, а ваш атаман сотни десятин земли.
Ахметка пожаловался.
— Работай, работай — атаман била, Харинас била. Шибка плохо.
— Над всеми этими палачами есть главный палач, — продолжал дядя Андрей. — Царь. Подрастете, вас научат саблями рубить, пиками колоть, нагайками бить рабочий люд, псов царских постараются из вас сделать.
— Я никогда не буду псом, — сказал, как клятву дал, Коля.
— Заговорился я с вами, а мне пора к атаману, отметиться надо, что я дома. Боится ваш атаман разлуки со мной, вот как он меня любит.
…Страда в том году была нерадостной: палящее солнце и суховей выжгли хлеба. Коля вырывает редкие низкорослые стебли пшеницы и складывает их в кучи. Пот ручьями катится по лицу, ест глаза. Разломило спину. Невмоготу стало, и он разогнулся. Со стороны Усть-Уйской станицы показалась пыль. Через минуту на пригорок выползла телега с двумя конными стражниками по бокам. Коля приложил ладонь ко лбу, вгляделся — и ему показалось, что он летит с обрыва.
