В лаборатории воцарилась мертвая тишина. Лишь время от времени капли крови, стекавшей с подоконника, шлепались на пол — и это шлепанье только и нарушало мертвую тишину. Капитан ссутулился, дыхание его замедлилось, взгляд стал чистым, ясным, устремленным в невидимое далеко, и наконец на губах его заиграла улыбка.
«Сейчас он скажет: „Я придумал“, — решил король Бонифаций, — и это славно, потому что я — нет».
«Вжик!» — взвизгнул меч куда громче, чем тогда, когда начальник стражи сносил головы няньки и алхимика, но взлетел быстрее и бесшумнее, чем тогда, когда он расправлялся с придворной колдуньей. Начальник стражи крутанулся на месте, подбросил меч в воздух, и тот упал, когда казнимый еще не успел совершить полный оборот, но зато успел подбросить к потолку ножны, да еще и исполнил сальто-мортале.
Обезглавленное тело начальника стражи вылетело из окна как раз в то самое мгновение, когда его голова с глухим стуком опустилась на пол рядом с головой придворной колдуньи, и в тот же миг меч убрался в падающие из-под потолка ножны, издав печальный скрип, а затем упал на каменный пол — точнехонько на то самое место, где совсем недавно стоял начальник стражи.
— Поистине, — изрек король Бонифаций, — это он ловко проделал.
И все дружно зааплодировали.
Сделав два шага вперед, дабы лучше разглядеть выстроившиеся в рядок головы и стараясь при этом не испачкать в крови свою мантию, король, охваченный лишь на миг сожалением, распорядился, указав на голову няньки принца:
— Выбросить ее на помойку в назидание за ее небрежность.
Насчет головы придворного алхимика воспоследовало такое распоряжение:
— Его голову отдать какой-нибудь знахарке, пусть использует ее для изготовления приворотного зелья или каких-либо еще снадобий, в назидание за его гордыню.
Взглянув на голову придворной колдуньи, король сказал:
— Похоронить, как подобает.
А на предмет начальника стражи приказ был такой:
— Похоронить со всеми приличествующими почестями. Придворные и лакеи, а особенно те лакеи, что мечтали о производстве в придворные, стремглав бросились исполнять приказы короля.
Премьер-министр Седрик потянул Бонифация за рукав. Он знал, что король этого терпеть не может, но частенько только так и можно было привлечь к себе внимание его величества.
— Ваше величество, теперь при дворе имеются четыре наиважнейших вакансии.
— Что ж, разошли весть о том, что есть такие вакансии, — отозвался Бонифаций. Он немного нервничал — отчасти потому, что только что ему довелось разделаться с весьма непростой проблемой, но больше из-за того, что кое-что ему не нравилось в Седрике: в частности, его склонность к тому, чтобы надоедать королю всякими мелочами, с которыми, на взгляд Бонифация, премьер-министр мог бы и сам без труда справиться. — Распространи эту весть через трубадуров и пилигримов, воинов и бродяг, разбойников, моряков и возниц, странников и нищих — как это всегда делается.
