— Отец, — улыбнулся принц, — я рад, что мы прожили с тобой вместе столько лет.
То ли в этот миг принцем просто овладели сентиментальные чувства, то ли Аматусу действительно важно было произнести эти слова — летописцы так и не пришли в этом вопросе к полному согласию. Но все они далее пишут о том, что король Бонифаций крепко обнял сына, а принц Аматус обвил плечи отца единственной рукой.
Что собой представляло вражеское войско, никто так и не разглядел. Потому что как только оно приблизилось, над городом нависла черная туча и стало так темно, что стоявшие на крепостной стене то и дело в тревоге проверяли на ощупь, кто стоит с ними рядом — их ли товарищи, и сильно опасались, что это могут быть не они.
Только по звукам защитники города догадывались, что войско Вальдо окружило город, обтекло его, словно волна, набежавшая на замок из песка, которому не суждено рассыпаться сразу только из-за того, что предусмотрительный строитель возвел его на прибрежном камне, но только этим и отсрочил неизбежное. Сначала в сгущающейся тьме послышался конский топот, и люди поняли, что кавалерия Вальдо скачет слишком быстро — даже быстрее, чем могли бы опытные конники скакать при свете дня по равнине. Значит, то были либо необычные кони, либо необычные всадники.
Ночь переполнилась эхом гулкого цоканья копыт и отчаянными криками тех, кого атака врагов застала за стенами города. Самым неприятным было то, что к крикам время от времени примешивались мольбы и рыдания.
За топотом кавалерии последовала маршевая поступь пехоты Вальдо. Поступь была не слишком ритмична, время от времени мерный шаг нарушался стуками и грохотом, но что удивительно — почти не слышалось голосов, и многие подумали: «Это войско бессмертных», и содрогнулись. Дошло до того, что сердца защитников начинали биться радостнее, когда со стороны войска Вальдо доносились какие-нибудь привычные звуки — лязг железа, скрип ремней, ругань: тогда казалось, что все же к городу движутся живые люди.
Затем заскрипели и застучали колеса повозок, набранных, по всей вероятности, со всей округи — из покинутых жителями деревень, по дорогам, где их бросили спешившие в город беженцы. На повозках везли боеприпасы и провиант для наступающего войска. По-прежнему стояла непроницаемая темнота, несмотря на отчаянные усилия талантливейших колдуний, собравшихся посреди внутреннего двора королевского замка. Казалось, ничто и никто не в состоянии развеять этот жуткий мрак. Шум за стенами города позволял предположить, что противник становится лагерем, а быть может, враги выстраивались в боевой порядок — кто знал?
