Толпа на улицах так шумела, что можно было говорить свободно, не боясь, что подслушают, и сэр Джон решился спросить:
— Мы вам нравимся, начальник стражи?
Рука Кособокого скользнула к железной маске — туда, где, наверное, располагался его подбородок. Великан поскреб подбородок и глубокомысленно изрек:
— Я давным-давно забыл, что это значит «нравиться». Пожалуй, я мог бы сказать, что вы мне нравитесь настолько же, насколько нравятся все остальные. Мне не нравится врать, это я знаю точно, поэтому больше я вам ничего не скажу.
Герцог Вассант, человек сообразительный, догадался, к чему клонит сэр Джон, и дерзнул задать другой вопрос:
— Тогда скажи хотя бы: мы что-то значим для тебя?
Как прозвучал ответ Кособокого — угрюмо или горько? Ни сэр Джон, ни герцог Вассант так и не смогли назвать этого чувства, но оба впоследствии процитировали его слова в письмах к друзьям:
— Для меня много значат все люди. Слишком много. Это часть того, что означает жить под проклятием.
Герцог кивнул, хотя, не будучи проклятым, он и понятия не имел, что это значит.
— Ты чувствуешь все наши страдания?
— Чувствую. Чувствую так, как каждый из вас чувствует боль друга — больше, чем свою собственную. Я чувствую, как всем вам хочется с состраданием коснуться страждущего собрата, но знаю, что нет того, кто бы сумел это сделать. Я чувствую причину этой боли, и… и… — Тут голос Кособокого превратился в мрачный шепот, похожий на легчайший ветерок, от которого закачались бы тела повешенных. — И я чувствую боль каждого из вас и наслаждаюсь ею. И еще я чувствую, что это наслаждение испытывает тот, кто я есть на самом деле.
После продолжительной паузы, застенчиво и осторожно — так, что впоследствии и сэр Джон, и герцог Вассант могли поклясться, что его предыдущие слова не иначе как им пригрезились в страшном сне, Кособокий проговорил:
— И все же я не испытываю радости, когда кто-то из вас попадает в беду, и мне приятно, что именно вам я оказал услугу. Вот и все, что пока мне известно о дружбе. Надеюсь, я заслужил вашу похвалу.
— Заслужил, — одновременно негромко проговорили друзья, и все трое бок о бок пошли дальше, и путь их был долог и труден. Их ожидало еще немало сражений, подобных тому, что недавно закончилось. К рассвету в городе воздух пропах кровью вражеских лазутчиков и содержимым вывороченных кишок гоблинов. Герцог Вассант и сэр Джон, добравшись наконец до королевского замка, завалились спать и спали полдня. Седрик распорядился, чтобы их никто не тревожил.
