– Агнесс, теперь ты пустишься во все тяжкие? После всех тех гадостей…
– Замолчи, Берти! То, что было, – то было. И оставим наших привидений в прошлом.
Поговаривали, что дряхлый муж Агнесс любил весьма нетрадиционные развлечения и требовал, чтобы его желания беспрекословно исполнялись. Агнесс с ее непримиримым характером приходилось нелегко. Частенько она появлялась на людях с синяками и порезами – и это только те, что невозможно было замаскировать. Анна не раз предлагала подруге поговорить с королем и вытребовать для нее развод, но Агнесс твердо держалась своего старика, надеясь его пережить. Ведь у нее были все шансы. Молодая, полная жизни, не злоупотребляющая алкоголем и прочими изысками против развращенного старика, стоящего одной ногой в могиле. Берта шептала на ухо Анне такие гадости, что девушка только тяжело вздыхала.
– Барон окружил себя в замке целым гаремом молоденьких девочек, а Агнесс заставляет прислуживать им. Она даже выносит за ними ночные горшки и стирает простыни со следами девственной крови, ведь только таких и любит ее старик. Он и нашу Агнесс-то попробовал только один раз. Больше его ничего не интересует.
Зато теперь баронесса дождалась своего часа. Она расцвела и приобрела свой прежний пыл и настойчивость.
– Так что, теперь у вас с королем все сладилось?
– Да не знаю я ничего. Прискакал Гослен де Шони, рассказал про этого Жоффруа и увел Генриха к себе. Вот и все, что мне известно.
– Жоффруа Анжуйский – самый жестокий и скупой человек из всех, каких только знала Франция. Вот увидишь, он еще наделает бед. Помяни мое слово.
Берта испуганно вскрикнула.
– О чем ты?
– Поживем – увидим. А пока давайте-ка поскачем вон мимо тех красавчиков, – Агнесс пришпорила свою резвую кобылку и унеслась в сторону крепостных стен, где прохаживалась дворцовая охрана, подобранная из самых крепких и здоровых парней.
Берта понеслась за ней с радостным визгом. Родители так и не смогли выдать свою бойкую доченьку так же выгодно, как отец Агнесс. И девушка жила пока в свое удовольствие, вовсю кокетничая с пажами и рыцарями, бегая по дворцовым коридорам, как какая-нибудь служанка. И ни один мужчина не мог спокойно пройти мимо ее налившихся зрелостью форм – то ущипнет, то шлепнет. А Берте только того и надо. Анна и за нее беспокоилась. Как бы этот сочный плод не надкусили раньше времени. У нее самой в детстве было много наставников и нянюшек.
И еще братья. А у этих девушек совсем никого, кто мог бы им помочь выбрать правильную дорогу. Да они, похоже, и не хотели. Все француженки такие. Легкомысленные и жизнерадостные, несмотря ни на что.
