Она сделала реверанс, и он снова с неприязнью подумал, что она опять насмехается.
— Пожалуйста, проходите в приемную, а я узнаю, сможет ли господин Вуд принять вас.
Шекспир вошел в приемную, и его тут же окружило долгожданное тепло. Пахло свежесрубленным дубом и хорошими восковыми свечами. На стенах висели четыре или пять портретов, возможно фамильные. Один из них привлекал особое внимание: светловолосая молодая женщина в темном платье. Она выглядела очень торжественно. На ней был белый чепец, из-под которого выбивались локоны, а на груди виднелся крестик. Шекспиру она показалась очень набожной, словно монашка.
Через несколько мгновений вернулась Кэтрин. Ему вдруг очень захотелось загладить то впечатление, которое он произвел агрессивным стуком в дверь и резким тоном, но Джон словно язык проглотил. Кэтрин повела его в библиотеку. Томас Вуд немедленно встал из-за стола.
— Господин Шекспир?
Шекспир пожал руку Вуду, которая, как он отметил, дрожала.
— Да, я от господина секретаря Уолсингема. А вы, как я полагаю, Томас Вуд из Стейшнерз-Холл?
— К вашим услугам. Кэтрин передала мне, что вы пришли сюда по делу государственной важности. Не хотите чего-нибудь выпить? Кэтрин, вы не принесете нам нашего лучшего кларета?
— Конечно, хозяин. Я только хочу вам напомнить, что дети уже в кроватях и хотят пожелать вам доброй ночи.
— Я приду через несколько минут. — Когда Кэтрин ушла, он обратился к Шекспиру: — Итак, чем могу помочь?
Шекспир не стал ждать приглашения и уселся за стол Томаса Вуда. Он оглядел комнату: нижняя часть стен отделана прекрасными панелями, книжные шкафы уставлены толстыми томами, белый потолок украшали розы Тюдоров. На одной из стен висел богатый гобелен, на другой турецкий ковер. Картина итальянского мастера, изображавшая Мадонну с младенцем. Томас Вуд был богатым человеком, сомневаться в этом не приходилось. Вуд сидел в конце стола. Шекспир повернулся к нему:
— Прекрасный дом вы здесь обустроили, господин Вуд.
Вуд положил руку на стол.
— Это для детей. Я планировал такой дом десять лет тому назад, но утратил желание продолжать, когда три года тому назад Господь забрал к себе мою дорогую супругу Маргарет. Однако детям нужен хороший дом. Мне есть о чем заботиться, кроме собственной персоны.
— Сожалею о вашей жене. Это ее портрет в прихожей?
Вуд улыбнулся бесцветной печальной улыбкой.
— Я очень сильно ее любил. Мы знали друг друга с детства. Наши родители дружили. Потеряв ее, я утратил желание жить. Но кто мы такие, чтобы подвергать сомнению пути Господни? — Он замолчал, очевидно, осознав, что предался своему личному горю в присутствии незнакомца. — Упокой Господь ее душу, — быстро произнес он.
