– Месье Лефебюр, вы подлец!
– Очень хорошо, месье Менье, – ответил Огюст так же тихо, – завтра утром в шесть часов!
– Решено, мнимый друг, мерзкий предатель!.. Насмерть! – добавил, удалясь, Альфонс.
– Разумеется! – пробормотал Огюст, направляясь в прихожую.
Выдающийся дипломат, представитель соседнего государства в Париже, пожилой господин с большим апломбом и самой внушительной наружности, был вызван поклонившимся лакеем к оракулу. После пятиминутного отсутствия он вернулся и немедленно направился сквозь толпу гостей к господину де Ласса, стоявшему недалеко от камина, держа руки в карманах, с выражением крайнего безразличия на лице. Делессер, стоявший рядом, наблюдал беседу с жадным интересом.
– Я чрезвычайно сожалею, – сказал генерал фон…, – что вынужден так рано покинуть ваш салон, месье де Ласса, но результат этого сеанса убеждает меня, что в деле замешаны мои экспедиторы.
– Сожалею, – ответил господин де Ласса с выражением вялого, но вежливого интереса. – Я надеюсь, вы сможете выяснить, кто из ваших служащих был нечестен.
– Я собираюсь сейчас же заняться этим, – сказал генерал, добавив значительным тоном: – Я прослежу за тем, чтобы он и его сообщники не избежали сурового наказания.
– Это именно то направление, которому нужно следовать, месье ле Кант.
Посол внимательно посмотрел на него, раскланялся и отбыл в смущении, которое при всем своем такте не в силах был контролировать.
По ходу вечера месье де Ласса небрежно подошел к фортепиано и после безразлично-неопределенного вступления сыграл необыкновенно впечатляющее музыкальное произведение, в котором буйство и жизнерадостность вакхических мелодий мягко, почти незаметно превращалось во всхлипывающее стенание и сожаления, свойственные и усталости, и скуке, и разочарованию. Оно было хорошо исполнено и произвело глубочайшее впечатление на гостей, и одна из дам воскликнула:
– Как прекрасно, как печально! Вы сами сочинили это, месье Ласса?
Мгновение он смотрел в ее сторону отсутствующим взглядом, затем ответил:
– Я? О, нет! Это просто реминисценция, мадам.
– Но вы знаете, кто написал его, месье де Ласса? – поинтересовался присутствующий музыкант.
– Я думаю, что первоначально оно было написано Птолемеем Аулетом, отцом Клеопатры, – произнес месье де Ласса в своей бесстрастной манере, – но не в его теперешнем виде. Насколько я знаю, оно было дважды переписано; однако мелодия в основном та же.
– Позвольте узнать, от кого вы услышали ее? – настойчиво расспрашивал джентльмен.
