– А теперь мы вас, уважаемая, расстреляем…
И дальше в нескольких словах популярно разъяснил ей, какую роль она сыграла в этом деле. Мало того, что он осыпал ее уличной бранью, он еще цинично назвал ее «живцом», то есть приманкой для рыб, и объяснил, что ее показания дают основания для «выведения в расход» группы не менее 25 человек. Потом она была отправлена в камеру, и там ее теперь держали без вызова больше месяца» [257] . Помимо прочего, Курский передал ей лично от Ежова, что расстреляет не только ее, но и всякого, кому она расскажет о случившемся с нею. Однако после неудачной попытки покончить с собою Евгения рассказала о происшедшем своей единственной соседке по двухместной камере Внутренней тюрьмы Анне Жилинской с единственной просьбой передать как-нибудь эту историю ее пятнадцатилетней дочери. К этой девочке имел интерес и Ежов, но исключительно сексуального свойства. После неудачной попытки ее изнасиловать он со зла включил ее мать в список смертников (27 февраля 1937 г.) [258] , направленный на согласование Сталину, Молотову и Кагановичу, а когда они санкционировали весь список, Евгении в виде своеобразного подарка к 8 марта оформили смертный приговор, приведенный в исполнение через несколько дней, 16 марта.
Случай с Подольской пробудил в Ежове какие-то садистские инстинкты, до этого ему совершенно не свойственные. Впервые отмечая новый для себя профессиональный праздник – День чекиста (20 декабря), он распорядился в этот же день немедленно арестовать своего самого близкого друга, бывшего Председателя Госбанка СССР Марьясина. После этого по ночам, как следует выпив водки или коньяка, Ежов в сопровождении одного лишь начальника группы своей личной охраны Василия Ефимова отправлялся в Лефортовскую тюрьму, где ночь напролет о чем-то разговаривал с Марьясиным с глазу на глаз. Видимо, это заменяло Ежову тайную исповедь. Чтобы не показаться излишне сентиментальным, после каждого подобного рандеву Ежов приказывал Ефимову сильно избить Марьясина. Эти встречи не прекращались даже после вынесения Марьясину смертного приговора. Фриновский по этому поводу рассказывал: «Был арестован Марьясин – быв. пред. Госбанка, с которым Ежов до ареста был в близких отношениях. К следствию по его делу Ежов проявил исключительный интерес. Руководил следствием по его делу лично сам, неоднократно бывая на его допросах. Марьясин содержался все время в Лефортовской тюрьме. Избивался он зверски и постоянно. Если других арестованных избивали только до момента их признания, то Марьясина избивали даже после того, как кончилось следствие и никаких показаний от него не брали.
