После призвания Рюрика жизнь в Ладоге и Новгороде совсем не похожа на жизнь колонии. Ладога не теряет, а, напротив, приобретает могущество. Более того, она сама распространяет свое влияние вплоть до Царьграда, легко делает данниками хазар, которые прежде успешно терроризировали юный Киев.
Кем был Рюрик? На каком языке говорил? А на каком языке говорили Гостомысл и его прадед Вандал? Вопрос не праздный. В самом деле, на каком? К сожалению, единственный документ, подробно повествующий об этих событиях на русском, мы вынуждены читать даже не в списке, а в «пересказе». В пересказе, спору нет, уважаемого и достойного человека, Василия Никитьевича Татищева, но от этого текст не перестает быть всего-навсего пересказом. Мы не можем, сравнив его с подлинником, оценить, насколько пересказ точен и не вкрались ли в него ошибки, подобные «купинной» звезде. В любом случае Татищев излагает лишь версию событий. И тут надо очень внимательно отнестись к данным смежных наук. Нам на помощь снова приходят топонимика и фольклористика.
Если верить Иоакимовской летописи в изложении Татищева, то получается, что Рюрик вовсе не был основателем русского государства, поскольку нельзя основать структуру, в которую тебя «призвали». Стало быть, структура какое-то время существовала до этого. Бредовые измышления аферистов от истории о некоем «русском каганате» я прокомментирую чуть позже, а пока давайте обратимся к фольклору. Здесь у нас появляется «помощник» – «Сказание о Словене и Русе». Записан текст очень поздно, во второй половине XVII века, но – и это важно! – мы имеем около сотни списков, причем отличающихся в частностях. И эти маленькие различия позволяют говорить о некой подлинной основе.
Большое недоверие вызывают тексты, сохранившиеся в единственном экземпляре, не оставившие никаких параллелей. Равно как и сомнителен текст, переписываемый слово в слово. Легко заподозрить деятельность цензуры. Но когда текстов много и они в чем-то схожи, а в чем-то различны – есть основания полагать, что все они восходят к реальным событиям, особенно если имеют место переклички с зарубежными авторами. Арабо-персидские хронисты с XII века приводили сказания о русах и славянах (не смешивая эти понятия) с упоминанием эпонимов Рус и Славянин. Иногда средневековые авторы ретроспективно связывали русов с более ранними событиями, происходившими до VII века. С XIV столетия в западнославянском эпосе фигурируют Чех, Лех и Рус10. Заметим, все трое дали имена реальным этносам.
