Началась война. Фамилия Крылова замелькала в газетах. Он воевал умно, уверенно, смело, — сначала на Балтике, потом на Баренцевом море. Издали профессор с волнением, с отцовской гордостью и беспокойством следил за его успехами.
Война повернула на вторую половину. Советская Армия и Военно-Морской Флот, измотав врага, перешли в наступление.
Начал двигаться вперед и правый фланг гигантского фронта. Советские войска устремились на запад по северному краю Европы, с боями освобождая Норвегию, а с моря их по-прежнему поддерживали корабли бесстрашных североморцев.
Однажды в сумрачную и холодную холостяцкую квартиру Грибова вошли три офицера-североморца, его бывшие ученики.
— Прибыли в командировку, решили навестить своего профессора, — сказали они.
Профессор не удивился этому. Так бывало уже не раз. Он усадил дорогих гостей и принялся расспрашивать обо всем, что могло интересовать его. Будто к слову, вскользь, спросил о Крылове. Оказалось, что с Борей Крыловым нехорошо: дикая история — дважды посадил свой катер на камни.
Толчок о камни торпедного катера где-то за Полярным кругом больно отдался в сердце старого профессора. Уже второй раз любимый ученик причинял ему боль.
С минуту Грибов ошеломленно смотрел на своих гостей.
— Простите, но это чушь! — вскричал он, поднимаясь из-за стола. — Крылов и дважды на камни?! Не верю! Несообразно! Не может быть!..
— Мы тоже думаем так, товарищ капитан первого ранга, — осторожно заметил кто-то из гостей. — Однако факты какие-то странные, все как-то, знаете, одно к одному…
— Изложите более толково, по порядку, — сердито приказал профессор. Он сдернул с носа пенсне и стал тщательно, округлыми движениями протирать его, это успокаивало в минуты волнения.
Обстоятельства аварии действительно были странными.
Катер, которым командовал Крылов, возвращался ночью на базу. Крылов вел его, прижимаясь к берегу.
Голо, бесприютно было на чужом берегу: скалы, снег, одиноко торчащие сосны. Не пейзаж — схема пейзажа, как бывает на детских неумелых рисунках. И все только в карандаше: черное на белом. Зато стоило повернуться лицом на север — и вот бескрайное море под бескрайным небом, где медленно разгорается северное сияние.
Вначале это легкая кисея волшебной радужной расцветки. Складки ее раскачиваются точно от порывов невидимого ветра. Они становятся все ярче, рельефнее, закрывая почти треть неба.
Постепенно сияние как бы тяжелеет, отвердевает. Небо напоминает сейчас свод пещеры, с которого свешиваются сталактиты. Вереница сверкающих разноцветных арок уводит куда-то вдаль, к таинственно темнеющей черте горизонта.
