— Иоиль! Богослов! Стой! Подожди! — крикнул Клюфт. Богослов обернулся, но, увидев, что Павел догоняет его, втянул голову в плечи и лишь ускорил шаг.
— Богослов! Иоиль! Стой! Павел бежал изо всех сил. Прохожие невольно оборачивались и смотрели на него. Богослов не останавливался. Он все ускорял шаг. Хотя бежать не решился. Павел настиг его на перекрестке. Клюфт, схватил Иоиля, за полу плаща и тяжело дыша, спросил:
— Ты, что убегаешь? Что не узнаешь? Глубоко посаженные, серые глаза, внимательно смотрели на него. Но в них нет испуга. Не было удивления. Огонек любопытства и только. Гладкая кожа, на щеках бледна, словно богослов болен. Слегка горбатый нос даже не покраснел от мороза. Безупречно выбритый подбородок и щеки словно окрашены мелом. Вид у Иоиля был явно не здоровый.
— Богослов, ты, что, не узнаешь? Ты же у меня ночевал полторы недели назад? Не признал что ли? — Павел тормошил Иоиля за плечо.
Клюфт тяжело дышал. Стремительный спурт утомил. Богослов посмотрел по сторонам и заговорил ровным голосом:
— Сын мой! Если ты примешь слова мои и сохранишь при себе заповеди мои, так, что ухо твое сделаешь внимательным к мудрости и наклонишь сердце твое к размышлению! Если будешь призывать знание и взывать к разуму! Если будешь искать его, как серебра и отыскивать его, как сокровище! То уразумеешь страх Господень и найдешь познание о Боге! Ибо Господь дает мудрость из уст Его — знание и разум! Он сохраняет для праведных — спасение! Он щит, для ходящих непорочно! Клюфт завороженно смотрел на богослова. Он ловил каждое слово. Он хотел его остановить, но не мог. Иоиль видя растерянность Павла, улыбнулся и положив руку ему на плечо, тихо добавил:
— Ты ведь об этом хотел меня спросить? Так ведь? О Боге? Что скажет Бог? Вот он тебе и сказал. Ты сам нашел ответ. И теперь ты уже не будешь сомневаться. Павел сглотнул слюну и выдавил:
— Да, но я не об этом спрашивал, я не об этом…
— Хм, а я видел в твоих глазах, что об этом. Вижу. Тебе трудно.
— Да, но, я не об этом… — Павел тяжело дышал. Он слышал, как стучит в груди, его сердце. Удары отдавались в виски. Губы от волнения высохли. Клюфт облизнулся, но язык был шершавым, как наждачная бумага. Даже глотать трудно. Иоиль еще раз похлопал Павла, пожал плечами и кивнул головой. Он словно соглашался с мыслями Клюфта:
— Ах, да конечно. Ты о несправедливости. Да, как я не догадался. Знай. Не будь лжесвидетелем на ближнего твоего; к чему тебе обманывать устами твоими? Не говори — как он поступил со мной, так и я поступлю с ним, воздам человеку по делам его! Совращающий праведных на путь зла сам упадет в сою яму, а непорочных наследует добро! Так вот! Богослов взял Павла за руку. Клюфт почувствовал, что пальцы у Иоиля холодные, словно лед.
