— Если я правильно помню, Карл, Генеральная прокуратура Швейцарии заморозила часть счетов «Юкоса», так? И, если я не ошибаюсь, сумма была запредельная, шесть миллиардов франков. Шесть миллиардов и сколько-то там сотен миллионов. Небывалое дело. Это вы называете не лезть с комментариями по любому поводу?
— Любой может совершить оплошку. У Генпрокуратуры было много других забот. Дрязги там всякие, ну, вы понимаете… Сейчас все наладилось, и бо́льшую часть счетов разблокировали.
— Очень интересно.
— Напоминаю — наша встреча носит сугубо конфиденциальный характер, все, что я говорю — «не для протокола».
— Ни одно слово не выйдет за пределы этой комнаты, Карл, обещаю вам.
— Я говорю с вами, заботясь исключительно о ваших интересах, Валентина.
— Я ни на миг об этом не забываю.
— Лучший способ избежать неприятностей — не напрашиваться на них.
— Я прекрасно вас поняла. Мне не нужны неприятности. Я просто хочу написать русский роман.
— Блестящая идея! Напишите добротный русский роман, полный неожиданных сюжетных поворотов, и забудьте о деле Ходорковского. Сюжетов в наши дни хватает! Сочините красивую историю о постсоветской любви, вам с вашим изящным стилем это будет нетрудно.
— Откуда вам известно, что у меня изящный стиль?
— Оттуда, что я вас читаю, дорогая Валентина, я вас читаю! И доводил это до вашего сведения.
— Хотите сказать, что хвалили в письме изящество моего стиля?
— Я наверняка нашел более… изысканные эпитеты.
— О да, конечно.
— Я пытался довести до вашего сведения и другие вещи, Валентина.
— Простите, Карл, у меня иногда голова становится дьгрявой как решето.
— Обожаю ваше чувство юмора… Кстати, мьг договорились пообедать, я заказал столик, не забыли?
— Вы ничего мне об этом не говорили, но не огорчайтесь, никто не может помнить все обо всем, даже вы.
— Ха-ха-ха.
— Я в любом случае напишу русскую любовную историю.
— В добрый час! Она наверняка будет иметь успех.
— С Михаилом Ходорковским в качестве главного героя.
— Но послушайте, Валентина…
Мои встречи с Карлом носят эпизодический характер. В последний раз мы виделись два месяца назад, на приеме в честь финансистов, обеспокоенных судьбой денежных потоков и поступлений. Новый Шквал[12] обрушился на сад нашей процветающей родины, где полно коров, гор и сейфов. Орудие небес, само собой разумеется, не метило ни в наши стада, ни в наши камни. В таких случаях приходится устраивать всяческие танцульки, чтобы поговорить о том и о сем, а еще о банковских делах, пока кто-то за кулисами спасает то, что можно спасти. На приемах Карл блистает ораторским искусством. Он всегда умеет разрядить обстановку, за что ему прощают даже эпатажные, на грани приличий, принятых в его среде, костюмы «мраморных» расцветок. Поздно вечером, исполнив все, что должен был исполнить, он снова укорил меня за то, что мы редко видимся, и я признала его безоговорочную правоту. Мы пропустили несколько стаканчиков сингл молт
