Ббббляяядь, прошипела она.
Только попро… сказала она.
Дай только выбра… попробовала сказать она, но я поцеловал в засос.
Она укусила меня за губы, я ответил, и почувствовал кровь, и она охнула, куда-то прямо мне в ребра, скрытые за моими великолепными грудными мышцами, одну из которых эта сука украсила содранной кожей, следами зубов. Я укусил ее губы еще раз и она затихла, осознав всю серьезность моих намерений. Я чуть отстранил лицо, на всякий случай предупредительно куснув ее подбородок. Не дергайся, дал понять я. Она не дернулась.
Так вот как ты развлекаешься, сказал я.
Снова стал метить, она попробовала елозить, но я уже знал, что делать. Сильный укус в подбородок, и она подчинила свою сумасшедшую, мятущуюся, мятежную, беспокойную задницу, приказам мозга. Нишкни, велела она заднице и та затихла, лишь иногда всхрапывая и кося своим глазом циклопа.
Я наточил бревно, закалил его в огне, и вонзил.
Она заорала, как, должно быть, орал этот сказочный великан, когда обнаружил в голове горящее копье. С той лишь разницей, что Лиду копье пронзило сзади. Было очень громко, мне пришлось навалиться на ее рот своей грудью.
Только попробуй укусить, прошипел я куда-то ей в макушку.
Только попробуй, сука, сказал я.
Она замычала что-то, я не ослабевал давления. Лишь минуту спустя я дал ей вдохнуть.
Что, сказал я.
Пожалуйста, сказала она.
Поздно, сказал я.
Лижи, сказал я.
И рану лижи тоже, сказал я.
Она заплакала и стала вылизывать мою грудь, в то время, как я продолжил пробиваться в ее заднице. И если сначала я был осторожен и предусмотрителен – когда первая часть пройдена, можно позволить себе побыть великодушным, ведь рыба на крючке и уже никогда не сорвется, – то потом перестал.
От каждого моего толчка, – пока я не вошел полностью, – она начинала плакать еще горше, и не останавливаясь, лизала мне грудь.
Мне пришлось думать о чем-то, чтобы не кончить сразу. Зато когда я забил сваи полностью, наш с ней дом на берегу залива вырос на удивление крепким, на удивление стройным, на удивление счастливым, на удивление рыбам, кораллам, небу и золотистому песку, нежным креветкам с розовым мясцом трясущихся слюнявых половых губ, беззащитных десен, – на которых кровь пузырилась, вперемешку со слюнями, – на удивление всем самым красивым лагунам мира, неотличимым… которые кочуют из одного рекламного проспекта в другой, меняя лишь названия и географические названия. Я вышел из хижины, скрипнул дверью, и, не оглядываясь, счастливый, пошлепал по песку, зашел в воду, и, окруженный стайками диковинным рыбок, выгреб на своей доске в море, где оседлал волну. Она подняла меня над миром, и, играя на пеной, как белыми девичьими ногами, понесла меня наверх.
