В ответ директор СИБа многозначительно нахмурился, и сказал нечто нечленораздельное. В общем потоке слов (отвечать, не отвечая, его научили в партийной школе) можно было уловить лишь «терроризм», «дискурсивный», «безапелляционный», «суррогатная защита», «процессинг». Из этого парламентарии сделали вывод, что ситуация сложилась крайне серьезная и опасная.
Так Константин Тэнасе выбил двойное финансирование своей службы в 2004 году. Но это его не радовало. С 11 сентября 2001 года его ничего не радовало.
– Понимаешь в чем дело, – объяснял он школьному приятелю, сидя в молочном кафе (спиртного Константин не употреблял совершенно), – с тех пор все спецслужбы мира при деле. А я – нет. И это меня огорчает. Ведь я, можно сказать, художник. Во мне пропадает творческий потенциал. А все из-за Молдавии. Дыра!
Разумеется, первое время после начала войны с терроризмом Константин, как человек честный, решил поискать его и в Молдавии. По его приказанию были проверены все три тысячи молдавских арабов (студентов, приехавших в местный Медицинский университет), и две радикальные молодежные организации. Увы, ни одного даже слабого подобия террориста среди них не нашлось
– Неужели ни одного? Даже самого плохонького? – с надеждой спрашивал директор СИБ оперативников, проводивших проверку.
– Ну, – неуверенно начал один из лейтенантов, – есть один сириец, зовут его Садам… Нет, к сожалению, даже не дальний родственник.
– Плохо, – резюмировал начальник, и отпустил оперативников.
Правда, однажды Константин едва не поверил, что родился под счастливой звездой: ясным осенним утром ему доложили, что в кишиневском аэропорту на самолет, стоявший на взлетно-посадочной полосе, забрались какие-то молодые люди.
– Террористы! – довольно потирая руки, воскликнул Танасе, – немедленно вызываем спецназ!
Увы, оказалось, что в аэропорту снимали клип группы «О-Зон», ставшей затем очень популярной. С тех пор Константин не любил ни «Озон», ни песню «Драгостя дин тэй».
* * *
– Лук нужно покупать фиолетовый. У белого лука вкус не тот. А помидоров желательно класть поменьше. Все равно здесь в хорошей шаурме никто толком не разбирается.
Ахмед задумчиво кивнул, и начал надевать фартук. Хозяин, – сорокалетний
Махмуд, родом из Сирии, – еще раз внимательно осмотрел холодильники и их содержимое, после чего тепло попрощался с работниками и ушел курить кальян. Ахмед, студент третьего курса медицинского университета имени Тестимицану, что в Молдавии, начал готовить ножи. В это время его напарник, тоже студент-медик, разогревал жаровню. Двигаться им приходилось очень осторожно: киоск в центре Кишинева, где они продавали шаурму, был слишком мал. Это позволяло экономить на аренде и коммунальных счетах. Шаурма пользовалась спросом, и хозяин неплохо зарабатывал. Студенты, впрочем, тоже.
