Я и поступила. Как хорошо было, весело. Я, брат Михаил, извините, с катушек слетела. На фронте всего пара романов была, а тут гулять стала. Как то завертело, занесло.
Я не пила, не курила, а вот мимо парней пройти не могла. Меня уже гулящей на весь институт ославили, и на комсомольском собрании слегка песочили, а остановиться не могла. Это сейчас я понимаю, что забеременеть хотела, а тогда просто гуляла.
А шестого октября сорок восьмого произошло землетрясение. И наш корпус развалился. Проснулась я уже вертикально. Нам очень повезло, что наши кровати подперли потолочные балки. У нас хоть немного пространства было, могли поворачиваться, даже пописать в один угол ходили. А многие погибли от синдрома сдавливания уже после того, как их вынули, почки отказали.
А когда нас вытащили, я в старшине-сверхсрочнике мою фронтовую любовь узнала. И все, пропала. Или, точнее, нашлась. Я ему сразу, как встречаться стали, все рассказала. И про то, что детей не смогу родить, и про то, как и почему гуляла в институте. А он сказал, что с войны меня ищет, но найти не может. Так и поженились. После его демобилизации дождались моего окончания обучения, приехали в Мокрые Кураши, он в колхозе механизатором, а я учительницей географии в школе работали. Хорошо жили. Правда, без детей, но у меня всегда класс был, у нас дома все паслись.
Даже развал Союза пережили несложно. У нас, хоть мы и не молодые, хорошее хозяйство было. А потом и пенсии снова давать стали, и даже к десятому году дом новый построили, на месте старого. Но Семен умер, старую школу закрыли, и стала я к смерти готовиться.
А тут это. Село наше на три четверти обрезало, люди и в селе погибли. Люди, которые выжили, потерялись. Банда из парней четверых, что хотела, то и делала. И вдруг тут эти мужики из Зареченского. Пришли, порядок навели и меня с собой зовут. Пойдем, мол, баб Нюра с нами. Будешь детей снайперскому делу учить.
Я ведь, хоть винтовку боевую в руки с Войны не брала, всегда следила за новостями оружейными. Книги, журналы какие могла, доставала и читала. Смеяться будете, тозовка и ижевская воздушка дома была. Стрелковый кружок вела в школе. Правда, кроме мужа и военкома, никто не знал про то, что я снайпер и восемьдесят девять врагов в землю уложила.
А сейчас мне как будто не семьдесят пять, а пятьдесят семь. Лет на двадцать помолодела.
Любомир, ты к нам? Извини, я, что-то заболталась.
