– Понятно, – глухим эхом отозвалась Раиса Борисовна.
– Хорошо, теперь слушай дальше! До его похорон прокантуйся в больнице и сразу же после поминок уезжай хоть в Хабаровск, хоть к черту на кулички.
Раиса Борисовна вопросительно уставилась на Рогачева.
– А ты?.. Как же я без тебя-то?
Никита Макарович чуть не взорвался от бабьей непроходимой дури.
– Делай, что тебе говорят! И помни… помни про Рябова. Этот волчара церемониться с тобой не будет. И пальчики твои на прикладе высветит, и следственный эксперимент проведет.
Однако то ли она продолжала находиться под воздействием сильнодействующего лекарства, то ли у нее действительно мозги напрочь отшибло после того страшного кровавого выстрела, но она, судя по всему, мало что понимала относительно Рябова и только выдавила из себя свистящим шепотом:
– Я, значит, к черту на кулички, а ты здесь к этой малолетке под юбку?
Теперь уже в ее зеленых глазах плескалась откровенная ярость, и она не могла себя более сдерживать. Наружу рвалось все то, отчего она не спала ночами:
– Ну и сволочь же ты, Рогачев! Когда я тебе нужна была, так ты в любви клялся, а как насытился да молоденькую дуру на мое место заприметил, так сразу же на выселки меня? Благо, повод хороший нашелся! А я-то, дура…
– Ты о чем, Рая? – вскинулся Рогачев, думая в то же время о том, как бы не услышал все это посторонний. – Окстись! О чем ты?
– О Людмиле твоей! О секретарше. Или думаешь, что тебе здесь все дозволено?!
– Не будь дурой! – попытался осадить ее Рогачев. – Или у тебя мозги расплавились?
– Мозги, говоришь, расплавились? – прищурилась на Рогачева Раиса Борисовна. – Они у меня не сейчас расплавились, а когда ты меня убаюкивал, чтобы я с тобой в постель легла. Но ничего, ничего, – горячечным шепотом шептала она, не в силах, видимо, уже сдерживать рвущуюся из нее ненависть: – Ничего, голубь ты мой, ничего! Своего Полунина я похороню по-божески, но запомни: отсюда я ни-ку-да не уеду, и моли Бога, чтобы я не отправила в краевую прокуратуру нашу с тобой бухгалтерию по «Алтынлесу».
Замолчала было, поднимаясь со скамейки, и уже чуть спокойнее закончила:
– Надеюсь, понимаешь, о чем я тебе говорю?
