Орландо раздавил окурок в пепельнице… Генрих Валлен был прав.
Странная интуиция была у этого старого певца. Сотни раз сыграв роль Альберта, он постиг настоящую природу этого героя. Может быть, Массне тоже чувствовал ее. Предоставить кому-то орудие для самоубийства и убить самому — не такая уж большая разница, и Альберт ее преодолел.
Орландо подумал, что отныне он будет играть роль Вертера по-другому. Страстная любовь, которую молодой человек испытывал к Шарлоте, не была болезненным, томным или удручающим чувством. Теперь Орландо почувствовал в нотах и словах глубокое дыхание жизни. Отныне его голос будет более спокойным и твердым.
Карола закрыла глаза. Ее предок был убийцей. Ну и что с того? Важно ведь не это, важен лишь этот человек, который находится рядом с ней и которого она любит; важен лишь страстный порыв, который охватил их вчера вечером и который вернется этой ночью в зеркальных бликах спальни. Ей казалось, что их переплетенные тела, отражающиеся в зеркалах, освещает одна ничтожная искорка, затерянная в нескончаемом потоке пузырьков в бокале золотистого шампанского. Она чувствовала на себе его пальцы, и волна невыносимого наслаждения захлестывала ее. В ее мире Орландо был единственным живым человеком среди всех этих серых парковых статуй. Вот Ингрид и Эльза у беседки, вот Петер, толкающий кресло Хильды Брамс, и Людвиг на каменной скамейке в аллее, рядом со скульптурой Дианы… Все испарилось, осталась лишь женщина в объятиях мужчины. Но мужчина не был Хансом Крандамом. В таком случае, может, и я не Карола? Кого же ты сжимал в своих объятьях, мой добрый певец, в эту венскую ночь? Как тебе удалось отыскать ту, другую, потерявшуюся во мне? Мои руки скользили по твоей взмокшей спине. Интересно, как занимались любовью пару веков назад? Знаком ли был любовникам этот жар, этот смех…
Альберт не простил… Простит ли Крандам, если…
— Только сейчас вспомнил, — спохватился Орландо. — Я ведь вас даже толком не представил. Карола Крандам, одна из далеких потомков Шарлоты Хард.
Куртеринг едва заметно вздрогнул, но от этого его улыбка не стала менее душевной.
— Богам угодно иногда закручивать престранные интриги, — пробормотал он. — И вот они вновь забавляются, столкнув Шарлоту и Вертера.
Какую-то долю секунды старик, казалось, колебался, потом добавил:
— Опасайтесь Альберта, если он существует.
Орландо сжал руку Каролы.
— Да, он существует, — сказал он. — Но мы скоро покинем Германию. После постановки «Богемы» в Мюнхене я пою «Вертера» в Венеции. Мой сезон заканчивается в Нью-Йорке.
