— А вы использовали ее раньше в этом самолете? Или просто в самолете?
Под пристальным взглядом майора парень замялся и неуверенно пробормотал:
— А к чему вы, собственно, клоните?
— Регуляторы альфа-волн очень чувствительны к дестабилизации уровня ионной бомбардировки, — ответил я. — Даже легкое изменение поля может рассинхронизировать всю процедуру. А на такой высоте и при такой скорости — это все равно что бросить аппарат в нуклонную воронку.
— Ну, что скажешь, Сандор? — спросил майор. — Кажется, парень кое-что в этом смыслит. Как вы говорите — дестабилизация уровня ионной бомбардировки?
— Да, и могу это доказать, — подтвердил я. — Подключитесь к аппарату сами. Посмотрите на распределение ваших мозговых волн и возьмите его за образец. Наверно, они будут не идеальны, но зато вы точно знаете, как они выглядят.
— Делай, как он сказал, — скомандовал майор. — И поскорее. Я хочу проверить.
Младший офицер угрюмо присоединил к вискам беспроводную гарнитуру и подключился к аппарату.
Заодно он подключился ко мне.
Секунд двадцать я не двигался, концентрируя мозговой импульс в своем имплантированном электронном чипе, который отвечал за рефлекторные движения тела.
Потом я с огромной силой вытолкнул его наружу — плотный сгусток электромагнитных волн, летевших со скоростью мысли.
Монитор в аппарате с треском лопнул, а ноги офицера на добрых шесть дюймов взвились под потолок. Он судорожно корчился, безумно выкатив глаза. Из наушников на висках пошел дымок.
В комнате повисло гробовое молчание, но в этот момент дверь открылась и в помещение вошли Люси и хорошо одетый пожилой мужчина.
Спутник Люси бросил оценивающий взгляд на расплавившееся оборудование и неестественно выгнувшегося офицера.
— Все в порядке, агент Бейкер, — произнес он. — Майор, отпустите его. Это наш союзник. И друг Мегвин.
Впрочем, они все еще были начеку. Не знаю, может быть, у людей осторожность вообще граничит с паранойей? Сам я никогда не мог отличить одно от другого.
— Значит, этот психопат Джаклин рассказал вам про свой план уничтожить человечество? — спросил сэр Найджел Крайшенк.
Это был тот самый мужчина, что приказал меня освободить, — глава внешней разведки МИ-7. В нем чувствовался дух мужественной твердости и прямоты, сквозивший в усталом, изборожденном глубокими морщинами лице. Он извинился за грубость своих солдат, но я возразил, что их подозрительность вполне понятна, а поведение — весьма корректно.
Сэр Найджел сразу вызывал уважение и невольную симпатию. Подумать только — мне понравился
