— Жандармы Собка забрали…
— Господи помилуй! За что же?
— Пришли нынче, когда он вечерял, и увели его в острог…
— Что ж он такого натворил? Святые угодники!
— Хо! Что натворил… спросите вот! Убил мужика на Скалистом.
У слушательниц дух занялся.
— Разбойник такой, что жалко для него и острога. Повесить прохвоста, тогда опомнится…
— Да что же это! Что же это! — прошептала Маргоська.
— Не приведи бог, какой это висельник остервенелый! Сколько я от него натерпелась…
— А не слыхала ты, как это случилось?
— Как не слыхать! Пили они в корчме вместе с Томком из Скалистого, — ну, с этим, знаете, сыном покойницы Текли…
— Да, я знаю. Вечная ей память!
— Ну, пили они и пили, пока не стемнело…
— Когда ж это было?
— Третьего дня, вот когда был этот страшный ветер.
— С понедельника на вторник.
— Ну, спьяна-то, знаете, один другому чего-то наговорил, только не знаю, кто начал — Зысель говорит так, а мужики этак… Разве сообразишь? Но поругались они, знаете, как следует быть. Они бы еще в корчме подрались, да мужики их разняли… Тут с досады Собек опять за водку, пьет и пьет, наконец Зысель не стал ему больше давать. Он — на Зыселя. Зысель — в боковушку и заперся на задвижку. Тут со зла Собек разломал стойку и всю посуду переколотил вдребезги…
— Вот бешеный!
— И не говорите!.. Ну, в корчме ему уже нечего было делать, он и пошел прочь. А как раз перед ним ушел Томек…
— Они и сошлись!
— Как это было — не узнаешь. Собек говорит, что повстречал Томка по дороге и ткнул его кулаком раза два, не больше…
— Сколько же надо!
— А люди толкуют, что он до тех пор его молотил, пока сам из силы не выбился. Как сомлеет Томек, он, говорят, водой его брызгал, пока тот не очнется, и опять дубасит, так и добил…
— Похоже, что так…
— Мы ничего не знали. А сегодня он сам проболтался. Только не знал он, жив Томек или нет, пока жандармы не сказали, что помер…
— Достанется ему теперь!
— Еще бы! Человека убить — это не что-нибудь…
— А как старик?
— Бесится. А на кого злится, не поймешь. Сам ведь вырастил такого разбойника…
— Издавна Собку не сулили добра, издавна! Все отец виноват. Он, знаете, как его сызмальства учил? «Чуть кто тронет тебя, говорит, бери камень и лупи по башке!»
— Не пропала даром его наука…
— Видать, так!
— И как это у него совести хватило, милые вы мои! — говорила Ягнеска. — Человек ведь не скотина, мыслимо ли так избивать!
— И откуда такая ярая злоба?
— Спросите-ка! — ответила Хазьбета.
— Не стал бы он так, без причины…
