Летом для нее всегда находилось место, и самые богатые хозяева были ей рады… Работать она умела… ого!
«Только вот эта зима несчастная, только зима! — не раз являлась у нее мысль. — И что бы человеку нетопырем родиться? Повис бы где на суку и проспал до весны. Не ломал бы себе голову… Боже мой!»
На зиму скорей к себе пустит бедняк, у которого нет ничего, кроме хаты, чем хозяин. Давно это знала Ягнеска и теперь снова вспомнила, стоя на мостках.
«Куда итти? — раздумывает она и долго перебирает всех. — К Хыбе — незачем, к Маляру — тоже. Можно бы к Козере пойти, но до того он непутев, что упаси бог… Пожалуй, к Маргоське всего сподручней. Бедняк бедняку всегда рад».
Так оно и случилось: едва Ягнеска вошла, Маргоська радостно вскрикнула:
— Видать, сам господь привел тебя ко мне, так ты кстати пришла…
— Никак вы хвораете?
— Не хвораю. А тоскую — места себе не нахожу…
— С чего это?
— С того, что Юзка нет…
— Э! Так он в люди ушел?.. Милые вы мои!
— То-то и есть, что ушел, еще в ту ярмарку, и не пишет, не знаю, что такое…
— Верно, нечего ему писать.
— Кто его знает? Да ты садись, голубка моя! Раздевайся. Вот как хорошо, что ты пришла. Поживешь у нас хоть денечка два…
— Милые вы мои, да мне и негде жить..
— Прогнали тебя Сатры?
— Я и не знаю, как вам сказать… Силком-то они меня не гнали, это нет, но им самим тесно…
— У нас для тебя места хватит, хоть и невелика хатенка. Садись!
Маргоська сняла с шестка горшок и подала его Ягнеске.
— Поешь-ка…
— Не хлопочите.
— Что бог послал… Бери ложку! Только не сдобрено ничем, да уж какое есть! Коз мы продали на прошлой ярмарке.
— Ну, за сколько?
— За десять. Еле-еле Юзку на дорогу.
— Скажите на милость!
— Ты ешь!
— Я ем, не потчуйте… А Зося где?
— Э, да я и не знаю, где… Скучно ей без коз, не сидится в хате, вот она и бегает по целым дням. То на лесопильне сидит у костра, то бог весть где… Сколько я ей говорю, чтобы посидела со мной… куда там! Никак ее не заставишь, такой неслух.
— Ничего вы с ней не сделаете, зря только расстраиваетесь! Дети — они и есть дети, их в хате не удержишь.
— Пока господь дает здоровье…
— Верно вы говорите, верно.
— Да ты ешь!
— Больше не буду.
— Э, какая ты!
— Не потчуйте, не буду.
Она низко поклонилась Маргоське и, утирая рот кончиком грязного платка, водила за ней глазами, глядя, как та суетится у печки. Хотела Ягнеска о чем-то попросить, но не осмеливалась или не знала, как и с чего начать.
Наконец, после долгих колебаний, когда Маргоська подошла к ней, Ягнеска вдруг соскользнула с табурета и обняла ее колени.
