А вот как запомнилась лихая атака русских конников немецкому писателю Виллибальду Алексису, который наблюдал за ней «изнутри»:
«Уже несколько недель мы с нетерпением ожидаем освободителей… И вот, наконец, прозвучало это слово — казаки! Жуткое для французов… магическое слово… Для Берлина наступил день, когда каждое молодое патриотическое сердце прыгало в груди от блаженства… Казаки, как будто появившись из-под земли, вдруг оказались в центре Берлина… С пиками наперевес они гнали группы бледных и дрожащих врагов по широким улицам. Атаки, бой, удары копьями перед тысячами зрителей, которые торжествующе наблюдали из окон этот невероятный спектакль».
В авангарде шел казачий эскадрон в 150 сабель. Ошеломленные его яростным напором, французы отступили до Александерплац, сумев там организовать сопротивление и даже перейти в атаку. Казаки, однако, применили военную хитрость. Укрывшись во дворе одного из домов, они пропустили преследователей и ударили им в тыл. Французы были рассеяны. В память об этом бое на доме 2 по Палисаден-штрассе берлинцы укрепили памятную доску с изображением казака с пикой и назвали его «Казачьим домом». Но сегодня этой улицы уже нет на карте города.
Не стоит думать, что казаки атаковали прусскую столицу, охваченные «безумством храбрых». Бросившись в дерзкий рейд, они рассчитывали на то, что их поддержат горожане. Об этом писал впоследствии один из прусских офицеров. Но местным жителям, а также городской полиции было приказано не вмешиваться. Французы оставили город только через пять дней, когда к нему подошел корпус регулярных русских войск. Командовал им опять-таки русский немец, граф Петр Христианович Витгенштейн.
Торжественно принимал Берлин русских солдат в ноябре 1815 г., спустя несколько месяцев после битвы при Ватерлоо. Санкт-Петербургский гренадерский полк вступил в прусскую столицу во главе со своим шефом Фридрихом Вильгельмом.
«В русском мундире ехал он перед первым взводом и салютовал Государю. Офицеры обедали во дворце за королевским столом, а солдат угощала прусская гвардия. Примечательнее всего, что в тот день караулы были заняты в Берлине русскими солдатами. Людовик XIV, возведя своего внука на испанский престол, сказал: «Пиренейские горы более не существуют!» Русским можно было в подражание ему, но с большим правом сказать, что при Александре I Россия и Германия составляли одно семейство».[2]
Дочь Фридриха Вильгельма III Шарлотта (в православии Александра Федоровна) вышла замуж за брата Александра I великого князя Николая Павловича, впоследствии российского императора Николая I, отца Александра II. Таким образом, Фридрих Вильгельм III был его дедом.
