– Но ведь… но почему…
Я опустил голову.
– Силами Титанов не играют, брат. Ты сама всё видела, Меч не пытался тебя обмануть. Ты можешь воззвать к его – и других – помощи, презрев предупреждения, – и кто знает, чем обернётся твой порыв? Какие силы, какие бедствия проложат сюда дорогу?
– Неважно! – вскинулась она. – Перед нами наш бой…
– А о тех, кому придётся взяться за автоматы – или магические посохи – после твоего поступка, ты не подумала? Невозможно не делать выбора, но принцип меньшего зла всё-таки существует. Потому что человек прежде всего хочет жить, и никто не вправе решать за него, идти ему в бой или нет. Когда он сам оставит дом и возьмёт… неважно что, дубину, топор или автомат – тогда да. Веди его на смерть, и он пойдёт с радостью. А если нет…
– Но ведь это конец… – прошептала она. – Конец всему… они же никогда не поднимутся!
Я покачал головой.
– Говорить о том, что «надо верить», любят слуги Белого Христа. Но лучшего ответа у меня сейчас нет.
«И невесть, когда будет».
– Значит, ждать? – всхлипнула Маша.
– Ждать? Нет. Каждый поступает по закону своей совести. Чёрный Перун ничего не запрещает.
– Идём отсюда, – вдруг резко бросила Соня. – Всё, что надо, мы уже узнали.
– Да, идём, – согласился я. – Что-то Отец-Лес беспокоится. Что-то не так у нас пошло…
* * *
Мокрый до нитки Ёж пробирался глухим буреломом. После того как он выбрался из гиблой трясины, дорога открылась словно сама собой. Однако чудом спасшийся Ёж не повернул к деревне, даже и не подумал остановиться, чтобы, скажем, развести огонь и обсушиться. В заплечном мешке булькало и хлюпало, единственным сухим предметом в его гардеробе (и арсенале) оставался только «кольт», но Ежа это ничуть не смущало. Оружие он сжимал в правой руке, левая судорожно сомкнулась на золотом крестике. Губы Ежа шевелились – он шептал молитвы, все, какие только знал. И одновременно – его переполняла радость. Нет, «радость» – это неправильное слово. Счастье, экстаз, достижение последнего абсолюта, за которым уже ничего не может последовать.
Вера стала знанием.
Ради одного этого стоит не то что жить, а совершить невозможное. Ради этого стоит претерпеть любые пытки, пройти сквозь любые муки. Раньше Ёж дивился первохристианам, которых бросали на поживу львам и тиграм, развлекая римскую чернь кровавыми игрищами; сейчас он их понимал. Они так же, как и он, не верили, а знали.
Нужно немногое. Сущая безделица, если быть точным. Вполне по плечу ему, Ежу.
