– Не так это, ну да ладно, я-то здесь при чём?
– А при том! Алексеев Михаил Андреевич – слыхали про такого?!
– Слыхал… – медленно уронил я. Надо же. До чего докопалась эта пигалица!
– Ополченцев 4-й дивизии приняла под свою руку кадровая, 32-я стрелковая. И ополченец Алексеев командиром дивизии полковником Полосухиным представлен к ордену Красной Звезды. За что? «Подручными средствами уничтожил четыре танка противника». Это какими ж такими подручными средствами, Всеслав Брячеславич?.. А в списках-то четвёртой ополченской дивизии, когда формировалась она, никакого Алексеева Михаила Андреевича-то и нет! Александрович – есть, но и только. – Она перевела дух, схватила кружку с остывшим чаем, жадно припала к краю. – А потом… потом я села сканировать Новгородчину… старые сёла на севере… и наткнулась. На него. На Алексеева Михаила Андреевича. Ну, думаю, судьба. Стала проверять… перепроверять… наконец решилась, ребят вот взяла… и поехали. В гости. К бессмертному хранителю.
– Не бессмертному, нет, – я покачал головой. – Убить меня можно… хотя и не так легко. Вот Маша это как раз и собирается, похоже, сделать…
– Да хватит вам! – внезапно крикнула та самая Маша, совсем потеряв терпение. Она с нарочитым грохотом швырнула оружие на стол – чуть самовар не опрокинула. – Соня! Не крути! Скажи прямо! И… если он… человек… русский…
– Хорошо, – глаз от меня не отводя, согласилась Соня. – Всеслав Брячеславич… простите, нам надо вас спросить… Если есть хоть капля истины в том, что я сейчас наговорила… Если всё это так… если хоть что-то так… если не зря я ребят тащила… не зря сюда поехала…
– А зачем ты сюда поехала, брат? – тихо спросил я.
Она опешила. Все остальные, похоже, тоже.
– Значит, я права, Всеслав Брячеславич, правда? Ну скажите, я права, верно?
– Верно, – губы мои отказывались произносить это слово. Словно тысячепудовая тяжесть рухнула навстречу – считаные разы за все долгие века открывался я кому-то. – Но всё равно – зачем поехала, брат?
– К-как зачем… Меч ведь… надо…
Машка смотрела на меня круглыми от ужаса и восхищения глазами. Готовый апостол новой веры.
– Соня, – слова выговаривались неимоверно медленно. – Неужто ты думаешь, что я бы дома остался, бока старые на печке грел да котяру прикармливал, если бы по-настоящему можно было в бой пойти? Да, права ты, брат, брат во Чёрном Перуне. Был я и на Неве, и у Вороньего Камня, случилось и на Куликовом поле позвенеть клинками. И под Москвой был, а ещё – под Сталинградом и Курском. Всё ты правильно поняла, Соня; и знаю, о чём подумала – мол, сидит эдакий Кощей на дивном мече-кладенце, нужно пойти, чудо-оружие взять – и вперед, за землю Русскую?
