Сколько ж ему ещё спать? Что ещё должно случиться, чтобы он пробудился к жизни? В сорок первом я тоже поднял Меч без его согласия. Он не подвёл, согласился со мной, хоть и не сразу и не без последствий, о которых мне трудно вспоминать даже сейчас, шесть с лишним десятилетий спустя. В принципе, могу и сейчас достать зачарованный клинок из схрона, пойти грудь на грудь, могу…
Но не стану. Уже в прошлый раз лекарство оказалось едва ли не горше болезни.
…С самого утра всё пошло как-то не так. Затеял чинить крышу на Васюшкиной избе – уронил молоток в заросли и потом даже вместе с амбарником и гуменником битый час не могли найти его в густом бурьяне.
Потом над деревней вдруг завис вертолёт. Старый «Ми», машина наблюдателей, что патрулируют вдоль нефтепровода. Приземлились у околицы, пилот, спрыгнув на землю, ни с того ни с сего спросил меня, не найдётся ли котла на продажу. Мол, с мужиками баньку ставим.
Нашёл дурака, понимаешь. Я вас, внутренников, насквозь вижу.
– Разве что бочка железная есть, – прикинувшись удивлённым, ответил я.
Ишь, закружились, стервятники. Впрочем, нет, не стану возводить напраслину на бедную птицу. Она не виновата, что питается мертвечиной, такая уж она от сотворения мира; а вот внутренники сами избрали себе такую стезю.
Бочка у меня имелась и впрямь знаменитая. Не поддающаяся никакой ржавчине, солидная, прочная – с одноглавым хищным орлом на боку и надписью «Вермахт, 1942» по-немецки.
Пилот, однако, бочку не взял, улетел восвояси.
Кого, спрашивается, обмануть хотел, дурилка картонная? Ясно ведь, что сели шакалы кому-то на хвост. Плотно так сели, не поленились вертолёт ко мне сгонять.
Солнце поднималось всё выше, августовский день обещал выдаться тёплым и ясным, дождь я ожидал только вечером. Несмотря на утренние неприятности, отчего-то стало спокойно и тепло на душе, словно перед праздником, хотя, если прямо сказать, какие уж тут праздники!
Бросил работу, вышел к околице. Что-то потянуло меня ближе к старой дороге на Киприю: павловская, мощиченская, та, что вела к Омше, – совсем заброшены, и лишь со станции редко-редко, но забредал кто-то в мои владения.
Не ошибся ты, старый Всеслав, Всеслав Древний, как выразились бы сказители. Ждал гостей – и вот они пожаловали.
Сердце ёкнуло, когда я увидал вынырнувшую из-за зелёных завес, из-за кустарниковых зарослей четвёрку, дружно шагавшую под немалыми рюкзаками.
А на некотором отдалении от них по следам малой сей дружинки шагал пятый.
