– Только не пори горячку, – попросил Бруно тихо. – Выслушай их.
– Было ли хоть когда-то, чтобы я не дал высказаться? Не выслушал оправданий?
– В том, что ты справедлив, я не сомневаюсь. Сомневаюсь в том, что будешь милосерден.
– Полно тебе. Сейчас я дал им целую минуту для того, чтобы освоиться с мыслью о предстоящем признании, успокоить друг друга и обсудить, что они должны будут мне сказать. И без того я в некотором роде сделал им поблажку. Чего еще ты от меня хочешь? Чтобы я, если на их совести обнаружится немыслимое прегрешение, отпустил их восвояси?
– Нет, – с усилием отозвался помощник, и Курт вздохнул, поднимаясь:
– Пойдем. В конце концов, нам еще ничего конкретного не известно; как знать, быть может, у кого-то из них попросту нездоровая зависимость от бега босиком по снегу. Посоветуем им найти хорошего лекаря и забудем обо всем.
Бруно на это вялое подобие шутки не ответил, лишь еще более помрачнев, и, тяжело выбравшись из-за стола, двинулся по лестнице следом за ним.
Дверь в комнату Хагнеров заперта не была, и оба пребывали там – сидели рядышком на одной из постелей, разом вскинув к вошедшим взгляды – один испуганный и паникующий, другой усталый и обреченный. Светильник на столе горел трепещущим на сквозняке неровным пламенем, и Курт, помедлив, выдвинул табурет на середину комнаты, усевшись в отдалении от огня.
– Мы запирали замок, – тихо выговорил Макс, когда помощник, прикрыв дверь за собою, прошел в комнату. – Значит, его отперли вы. И что-то нашли.
– Все верно, – подтвердил Курт, кивнув в сторону продуваемого сквозняком одеяла. – Это окно открывали не раз. Думаю, оно не было в таком виде до того дня, как в комнату вселились вы, иначе вы предъявили бы жалобу трактирщику. Веревка в ваших вещах. Она влажная и лежит сверху, над прочими пожитками. Иными словами, кто-то из вас спускался по ней вниз либо поднимал сюда кого-то снаружи. Это то, что известно мне и что порождает множество предположений и вопросов. Но вначале я задам всего один вопрос, я задаю его всем в подобных ситуациях и всякий раз надеюсь, что ответ будет правильным. Итак, не хотите рассказать мне все? Сами, без давления и излишних сложностей?
– Максимилиан… – едва слышимо проронила Амалия, вцепившись в его руку, и тот качнул головой:
– Все нормально, мам. Мы ведь оба всегда понимали, что когда-то этот день настанет, и он настал сегодня. Я все расскажу вам, майстер Гессе, – сдержанно вымолвил Хагнер. – Сам и безо всякого давления и угроз с вашей стороны. Готовы выслушать?
