– Наверное, я все же ошибся, – со вздохом качнул головой Бруно. – Смирения в тебе местами даже непомерно много.
– Собственных заслуг я не принижаю… – начал Курт, и помощник оборвал, не дослушав:
– Стало быть, ты попросту болван.
– Да как тебе в голову такое могло прийти! – прорезал тишину трапезного зала возмущенный голос, и Курт обернулся к рыцарю, радуясь, что сам собою прервался этот разговор, повторяющийся с вариациями не в первый раз и длящийся не первый год.
– У тебя есть идея лучше? – отозвался фон Зайденбергу охотник. – Что можно было сделать еще – оставить его на чердаке, чтобы он там прел потихоньку? Или на ледник его – к мясу, которое мы здесь едим?
– Но не вот так же просто, наземь в амбаре!
– Ты прав, – с подчеркнутой печалью кивнул Ван Ален. – Надо было похоронить. Снег разгрести, лед сколоть, землю продолбить; убив на это весь сегодняшний день, мы б наверняка управились… Ты беспокойся о том, как сохранить живых, а не о том, сожрут ли мертвого. Ему, знаешь, хуже точно уже не будет.
– И все-таки господин рыцарь в чем-то прав, – тихо выговорила Мария Дишер. – Как-то выходит… не по-христиански.
– О его душе есть кому помолиться, об этом не тревожься, – возразил Ван Ален, кивнув в сторону Бруно. – Прочее не главное. Главное – не оказаться на его месте.
– Господи, – проронила беглянка, спрятав лицо в ладонях. – Как страшно… клыками, заживо… Я так не хочу.
– Ничего не будет, если делать то, что вам говорят. Ничего непредвиденного не случилось: правила безопасности были простыми и понятными, и беда вышла только потому, что один дурак их презрел, а другой его поддержал. Все, что от вас требуется, это просто сидеть на месте; думаю, мало кому в истории человечества выпадал столь нехитрый способ сохранения собственной жизни. Можете своевольничать и впредь – и вот тогда готовьтесь стать ужином большому зверю с большими острыми зубами.
– Перестаньте, – потребовала Амалия строго, искоса взглянув на сына. – Не при ребенке.
– Брось, – скривился Ван Ален раздраженно, повысив голос: – Сколько тебе лет, ребенок?
– Четырнадцать с половиной, – хрипло отозвался Хагнер, не поднимая головы, и охотник фыркнул:
– Я в его возрасте имел перечень подвигов подлиннее родословной господина бродячего рыцаря. Он уже не ребенок, милашка, он взрослый парень, и давно пора свою опеку поубавить – уже и ему пришло время тебя опекать. Если ты продолжишь в том же духе, доведешь сынка до того, что он станет падать в бесчувствии при виде мыши. Пусть слушает. И жаль, что не видел.
