Все то, чем могли бы стать ты и я, если бы мы не были ты и я | страница 43
Я подошел к нему вплотную.
— Привет, не знаю, помнишь ли ты меня, я…
— Я тебя знаю. Ты тот, у которого дар, — прибавил он, цинично улыбнувшись.
Его улыбка мне очень не понравилась. Я улыбнулся в ответ и сухо произнес:
— Верно. Это я.
— Но сегодня он тебе не слишком пригодился. К тому же, говорят, ты в штаны наложил от страха.
Он вызывающе на меня смотрел. Я ему не нравился. Было видно, что он мне не доверял.
— Твоя мать знаменитая балерина, верно? — прибавил он и снова улыбнулся.
Я понял, что он изучает меня, и задал этот вопрос, чтобы показать свою власть. Его характер и развязность помогли мне быстрее получить то, за чем я пришел, хотя и не сделали мою задачу более этичной.
— Да, она была балериной, — ответил я. — Вчера она умерла.
Он сглотнул. Его попытка раскусить меня провалилась. Вероятно, он пробормотал «мне очень жаль», хотя мне почти ничего не удалось расслышать. Не думаю, что он когда-нибудь произносил эти три слова в полный голос.
Моя мать всегда учила меня не доверять тем, кто не говорит «мне очень жаль» или «простите». По ее мнению, эти слова следовало произносить как можно чаще без всякого страха и стыда.
Зазвонил телефон. Начальник охраны посмотрел на высветившийся номер.
— Эти журналюги вконец затрахали, — сказал он.
— Что-что? — переспросил я.
Он с яростью посмотрел на меня.
— Не думай, что этот пришелец всего лишь дружелюбный мальчуган, — сказал он. — Я его допрашивал и знаю без всякого дара, что он совсем не тот, за кого себя выдает.
— С чего ты взял? — возмутился я.
— А вот с чего: никто не в силах выдержать такую боль.
Он вытащил другую сигарету и зажег ее от первой, почти догоревшей дотла. Внезапно я вспомнил, что видел эту марку сигарет на фотографиях, снятых во время допроса. И понял, что все запечатленные на них зверства были делом рук стоявшего передо мной человека, примером его умения получать информацию.
Хотя я еще не включил свой дар, то, что я видел, вызвало у меня отвращение.
— Кому какое дело, с какой он планеты? — возмутился я. — Разве он не имеет права скрывать свое происхождение?
Он изумленно на меня посмотрел. Мои слова явно ему не понравились. Я почувствовал, что ему захотелось допросить меня, узнать, что мне известно на самом деле и о чем я говорил с пришельцем, когда все камеры и микрофоны были выключены. Но он лишь сделал пару затяжек и сказал:
— Нет, не имеет.
Я никогда не думал, что жизнь бывает так похожа на кино. Появляется пришелец, а мы хотим от него лишь одного: чтобы он признался, кто он такой и каковы его намерения.