И вот когда всадники уже набрали разгон, их вдруг расшвырял колкий трескучий раскат грома, от которого Угэдэю заложило уши. Весь в грязи от лопнувших земляных комьев, он оторопело соображал, что такое сейчас произошло. Вот человек растерянно стоит без лошади, а лицо ему заливает кровь. А вон и вовсе куча безжизненных тел, а рядом лежат раненые — кто подергивается, а кто выковыривает из себя какие-то железные осколки. Тех, кто поближе, взрыв оглушил и ошарашил. Среди тех, кто продолжил рваться вперед, был один безлошадный — пьяной поступью он вышел перед скачущим всадником и оказался сбит.
Стремясь избавиться от звонкой пустоты в ушах, Угэдэй отчаянно тряхнул головой. Сердце лупило чугунным молотом, а череп словно сжался широким обручем. Вспомнился человек, которого при Угэдэе однажды пытали: голову обмотали кожаным ремнем и стали затягивать палкой. Устройство нехитрое, но боль ужасающая — череп у страдальца тогда не выдержал и лопнул. Вот и у Угэдэя сейчас ощущение сродни тому: медленное, мучительное стягивание.
Земля тяжко содрогнулась еще от одного взрыва. Шало поводя глазами, с пронзительным ржанием вставали на дыбы лошади, которых воины смиряли лишь бешеным нахлестыванием и дерганьем за узду. Со стороны цзиньских войск в небо рвались какие-то черные пятнышки, и неизвестно было, что это и как этому противостоять. С внезапным потрясением, разом прогнавшим хмель, Угэдэй понял, что на этой каменистой, поросшей травой равнине он может умереть. А уцелеть ему помогает не храбрость и даже не выносливость, а обыкновенное везение. Он еще раз для ясности встряхнул головой, и глаза его сделались яркими. Пусть тело ослаблено и сердце слабо, но у него есть главное: удача.
По полю громыхнул еще один раскат, за ним еще два. Люди Угэдэя застопорились в своем натиске; их мышцы сковало потрясение. Справа в бой рвались воины Тулуя, но и их ошеломили мощные и частые взрывы, нещадно разящие людей с обеих сторон.
Одним движением выдернув из ножен отцов меч, Угэдэй с дерзким ревом воздел его острие. При виде такой бесшабашности у нукеров взыграла кровь. Пришпорив коней, они устремились вперед, азартно скалясь лихости своего хана, бесстрашно ведущего их на врага. Люди это были в основном молодые, а скакать рядом с Угэдэем, возлюбленным сыном небожителя Чингисхана, ханом всего монгольского народа, им за великую честь. Их жизни стоят несравненно дешевле, и пожертвовать собой за своего повелителя они готовы с такой же легкостью, как швырнуть под ноги порванную уздечку.
