Купец достал кирпич чая в золоченой бумаге и протянул его Елене.
— Завари, хозяйка, вот этим, — улыбаясь, сказал он.
Кучер между тем раскладывал на столе дорожные припасы купца, доставая их из ящика, как из рога изобилия. Сраженная великолепием снеди, Елена никак не могла решить, что ей делать с карасями: оставить на столе или убрать подальше. Все же она решила, что неудобно угощать такого важного тойона одним кипятком. «Чай ведь тоже его!» — пробормотала она.
— Ба! Оказывается, мой сын приехал! — послышалось от двери. Это вернулся с озера Никифор. — А этот тойон — купец Разбогатеев? Я его знаю. Он как здесь оказался?
— Приехал к нам по делу, — уклонился от ответа Уосук.
— По какому делу?
— Сам скажет… Николай Алексеевич, — перешел на русский язык Уосук, — это мой отец Никифор.
— Добро! Проси его к столу, — оживился Разбогатеев.
Он молча кивнул кучеру, и тот извлек из ящика длинную черную бутылку. Разбогатеев выбил пробку и налил вина в чашки, приготовленные Еленой для чая.
— Хозяин! Хозяйка! — зычно позвал он. — Прошу не побрезговать!
— Что это тойон купец вздумал нас поить? — тихонько спросил Никифор сына, вертя в руках чашку с вином.
— Не знаю, — покраснел Уосук.
— Никифор и… как зовут мать?
— Елена.
— Никифор и Елена! Я очень рад, что ваш сын с отличием окончил училище, что он такой способный. Давайте выпьем за это!
Уосук повторил те же слова по-якутски. Хозяева переглянулись. Сердца их замерли от восторга.
— Вот видишь, жена, а ты боялась отпустить сына на учебу! — назидательно сказал Токур.
Елена хотела было напомнить, что и сам он, как мог, сопротивлялся воле наслежного собрания, но воздержалась. Она без слов пригубила вино. Никифор выпил залпом. Разбогатеев вновь взялся за бутылку.
— Поднимаю чашу за то, чтобы Иосиф учился дальше!
Не дожидаясь, пока сын переведет слова гостя, Токур опрокинул в рот вино. Уосук тихо передал, о чем говорит Разбогатеев.
Никифор удивился.
— Что такое? Еще учиться? Разве шести лет мало? Тойон купец, — повернулся он к Разбогатееву, — ты же сам сказал, что Уосук хорошо окончил школу. Зачем же ему еще учиться?
— Пора ему и дома пожить, — окинула сына ласковым взглядом Елена.
— У вашего сына большие способности. Нельзя их в землю зарывать.
— А сколько еще учиться?
— Самое малое шесть лет.
— О, тойон купец, какая тогда нам польза от его учености? Мы, пожалуй, шести лет и не протянем. Помрем, — махнул рукой Токур.
— Надо не только о себе думать, но и о сыне.
