Прибытие отца Фладда в городок ознаменовалось невиданным всплеском благочестия. Если тот полагал, что за время прогулки его никто не заметил, то сильно ошибся. В первое же воскресенье, и во все следующие, маловеры, нелюдимы и безбожники наступали друг другу на пятки, спеша в церковь. Он прочел хорошую, сильную проповедь с обильным вкраплением тщательно подобранных текстов из Писания; отец Ангуин считал опасным разубеждать паству в том, что Библия — протестантская книга, так что обычно приводил цитаты без указания на источник.
В то воскресенье Фладд отметил членов Церковного братства в северной части нефа; щуплый мужчина в клетчатых штанах первым из них подошел к причастию, остальные потянулись следом. Отходя от алтарной ограды, они все плотно стискивали челюсти, прижимая Тело Господне к твердому нёбу. Лица причастников отражались в начищенном блюде, которое алтарник держал у них под подбородком, и Фладд, вкладывая им в рот облатку, видел, как колышутся искривленные медные черты.
Прежде Церковного братства подошли только монахини. Перпетуя важно прошествовала к алтарю, остальные поднялись за ней, отклеивая колени от подушек, словно черные полоски ленты-липучки: Игнатия, Кирилла, Поликарпа — по алфавиту, во избежание споров. Круглолицая молодая монашка шла последней. Фладд заметил, что одной или двух сестер нет — возможно, больны несварением желудка.
Дальше гимн «Хлеб небесный» — низкий рокот, словно первые раскаты грозы (и почти никто не попадает в ноты). Ite, missa est, идите с миром. Deo gratias, благодарение Господу. Еще гимн «Духом Твоим, Спасе», самый любимый прихожанами. На сей раз пронзительные завывания: федерхотонские сопрано во всем блеске своего убожества. Лишь самые писклявые могли брать верхние ноты, а те, что поумнее, даже и не пытались Духом Твоим, Спасе, всего меня освяти… В середине первого исковерканного стиха Фладд краем глаза заметил, как мать Перпетуя подалась вперед и, уперши локоть в телеса сестры Антонии, ткнула молодую монашку под ребра.
Будь у нее зонтик, она бы воспользовалась им, но костлявый палец произвел почти такое же действие. Сестра Филомена тихонько вскрикнула. В следующее мгновение Фладд услышал, как она выводит: «В ранах Твоих глубоких спрячь меня и укрой».
— Бедная сестра Филомена, — прошептала Агнесса Демпси. — Словно собака, которую вечно шпыняют.
Девушка пела, опустив глаза. Ее щеки налились краской.
Допев, молящиеся поднялись, словно один человек, и, как будто встряхнувшись, чинно направились к выходу, под бледное осеннее солнце и дальше домой, где ждал воскресный обед; запах нафталина от их одежды мешался с дымом кадильницы, и Фладд расчихался, утирая слезы. На дороге хлюпала грязь, в воздухе пахло зимою.
