«Трам-там-тук-тук! Даки-таки-тук-дук!»
«Тури-тури-тари-тари! Чики-дики-дон!» — достучала прутиком по перилам платформы баба Маня и неторопливо зашагала в деревню, высматривая на дороге свои тапки.
Во дворе здоровяк Кенг уже вовсю крутил ворот колодца, вытаскивая полные ведра с водой. Под шум стекающей воды он о чем-то сосредоточенно думал.
— Куда это Эму запропастился? — прервала его мысли Галка.
— У нашего Эму «a trip down memory line», — ответил Кенг, подхватил ведра и, стараясь не расплескать, потащил в дом.
Галка влетела следом:
— Переведи.
— Приступ ностальгии, — перевел Кенг и подошел к Лени, застывшему в обнимку со шваброй.
— Лени, — строго сказал Кенг, — я тебя о чем попросил?
— У? — замигал полусонными глазами коала.
— Я. Попросил тебя. Протереть полы. Этой шваброй, — членораздельно произнес Кенг. — А ты опять спишь? Тебе что, ночи не хватило?
— Ночью я гонял мышей, — беззастенчиво соврал Лени. А следом ему в голову пришла замечательная, на его взгляд, мысль: — А давай Эму на каждую ногу по тряпке привяжем, он туда-сюда по дому пройдет, и всё! Полы чистенькие! У него ноги — никакой швабры не нужно! А вот, кстати, и он!
В окно было видно, как во двор вошел Эму. Он безучастно смотрел по сторонам и словно ничего не видел. Затем вынул из-под крыла журавлиное перо, погладил его и спрятал обратно.
Кенг вышел из дома с опустевшими ведрами. Проходя мимо Эму, он сдержанно проронил:
— Ты бы не ходил смотреть на проходящие поезда. Попадешься в чьи-нибудь лапы. Тебе проблема, нам проблема.
— Как ты думаешь, у нас в Австралии сейчас ночь? — глядя вдаль, спросил страус.
— Может быть. Или вечер, — задумчиво посмотрел за горизонт кенгуру. — И все-таки, не ходи больше к поездам.
Эму кивнул. Потом поднял вновь наполненные водой ведра и потащил их в дом.
— Ностальгия? — справилась Галка у Кенга, провожая взглядом Эму.
Кенг кивнул.
— Кенг! Кенг! Глянь, похож я на сумчатого бобра? — вбежал во двор запыхавшийся Бобрик с привязанной к животу сумкой.
Он увидел озабоченные лица друзей и затормозил:
— Что? Опять что-то стряслось?
Бобренок стащил с себя сумку и в сердцах хлопнул ею о землю:
— На пять минут оставить нельзя! Да что же это такое?!
Весь день обитатели гостеприимного дома бабы Мани пытались чем-нибудь занять Эму, чтобы отвлечь его от невеселых мыслей.
— Ничего не понимаю, — удрученно произнес Бобрик. — Он же рыжий. Даже в цирке всем веселым клоунам положено быть рыжими, потому что рыжие — веселые. Пойду что-нибудь смешное для него придумаю.
