— А не брешешь, Бородавка? Уморил! Какие же ваши требования?
— Не шуми. — Выждав, пока служитель расставил перед ним тарелки с едой и удалился, Шкреба с достоинством пояснил: —Работать не более десяти часов в день, оплачивать извозчиков, не бегать за вашим братом в дождь и стужу. Конечно, прибавка жалованья, вежливое обращение... Мало?
Федор онемел. Вот негодяи! Применить испытанное оружие из арсенала классовых боев пролетариата? Чудовищно! Стоит удовлетворить требования филеров, как они с новым рвением возобновят свое подлое дело. Впрочем...
И тут Сергеева осенило. А что, если эту затею полицейских ищеек использовать в интересах николаевского подполья?
Изобразив на лице некое подобие сочувствия, Федор забарабанил пальцами по столу:
— Нда-а... Не худо придумано! Только провалится ваша затея. И зубы вам поручик Еремин пересчитает. Как пить дать!
— Не дай бог! — упал духом Шкреба. — Это почему же? Все предусмотрено... У рабочих получается, а у нас не выйдет? И мы изучили всю вашу механику... Куда господину Еремину без нас?
«Изучили»... А, чтоб вас холера взяла, подонки!»—ругнулся про себя Федор, а вслух скучающе произнес:
— Чтобы выиграть стачку, нужна солидарность, единодушие.
— Штрейкбрехеров нет и не будет, — бодро произнес шпик.
— Нет, говоришь? — сощурился Федор. — Да вас всех, по копейке на фунт сушеных, давно заменил один подлец из наших. Кто? Сами знаете... Нужны вы поручику, как прошлогодний снег! Он располагает теперь информацией не о каждом отдельном подпольщике, а обо всей организации. Уволят вас из полиции, да и конец делу. Провокаторы обходятся дешевле... Ясно тебе или разжевать, как эту «царскую котлету»? — И он с аппетитом принялся за еду.
Шкреба растерялся. «Хлястик» прав.
— Что же нам делать? — не скрывал отчаяния шпик и со стоном хрустнул ревматическими пальцами. — Бровастый никогда к нам не пристанет.
Федор торжествовал. Обезоруженный шпик — занятное зрелище! Наконец-то он ухватился за нить тайны. Бровастый... Кто это?
И в тот же миг ему вспомнилось бледное лицо Семена Котелевца с густыми, сросшимися на переносице бровями. Сергеев содрогнулся. А вдруг, это лишь адская выдумка филера Шкребы? Но если Котелевец... Такие в тысячу раз хуже открытых врагов!
Обдумав еще раз возникший план, Федор сказал сурово:
— Ваше дело гиблое, господа шпионы. — И, чуть помедлив, добавил : — Однако есть выход, один-единственный выход. Но...
— Говори, Хлястиков, говори! — встрепенулся Бородавка.
