— Я боюсь твоих напарников. Твой главный может меня живо без разговоров… — я провел рукой по шее.
— О ком вы?
— О том, кто ходит как баба, у которой расстегнулся бюстгальтер.
— Вы его знаете? Верно. Точно так он и ходит! — Лида вдруг расхохоталась по-детски звонко. Голова у нее затряслась, и нечесаные кудряшки поднялись чертиками. Потом, не моргая, уставилась на меня. — Он сутулый. У него больные легкие. А что касается… — она повторила мой жест рукой по шее. — Он не убьет. Раньше, верно, мы могли на всякое пойти. А теперь нет. Время не то.
— Так что это за статуэтка?
— Ну что вы пристали: статуэтка, статуэтка… Дело не в ней, а в том, что внутри нее.
— И что там?
— Догадайтесь.
— Алмаз?
— Верно.
— Необработанный?
— Ну да.
— Кому он принадлежит? И где он?
— Почему я должна вам все рассказывать?
— Ты меня полюбила.
— Пока нет.
— Авансом.
— Ладно. Пичугин где-то достал алмаз. Огромный. И отдал его нам. Мы ему организовали отъезд. Он нам помог провезти алмаз, у него дипломатический паспорт.
— Но алмаз надо еще обработать.
— Точно.
— И где он сейчас?
— У одного человека.
— Почему вы его отдали? Вам нужны деньги?
— Чего спрашивать, если знаешь ответ.
— Как найти этого человека?
— Просто. В Довиле. Это рядом. Но вы его не найдете.
— Помоги.
— Порошки отдадите?
— Отдам.
Лида подумала:
— А я вам и вправду помогу. Мы заинтересованы, чтобы кто-то купил этот алмаз. Его трудно продать. Он не отшлифованный.
— И ты заплатишь?
— Заплачу.
— Не удивил.
— А ты меня удивила. Я думал, что ты другая.
— Какая?
— Будешь кричать «Че Геварра!» и убеждать меня в необходимости мировой революции.
— Я и была такой. Но теперь другое время. Время прошло, а вы в Москве ничего не заметили. И вообще вы очень старый.
— Старый? Ишь ты! — я даже обиделся.
— Конечно, старый, — вызывающе подтвердила Лида. Ей явно нравилось, что теперь она ведет разговор.
— Значит, я тебе не нравлюсь.
— Я этого не говорила.
— Про тебя говорят, что ты лесбиянка.
— А если про вас скажут, что вы любите мальчиков, как вы докажете обратное?
— Мыслишь ты логично.
— Я изучала логику. Три года в университете… Я только потом…
— Стала колоться, — подсказал я.
— Ничего вы не понимаете. И не поймете. — Голос у нее упал, она снова стала бесцветной.
Хозяйка принесла салат и два бокала вина. Лида взяла большую вилку и принялась за салат. Ела она только помидоры.
— Ты остальное не ешь? — удивился я.
— Ем. Все по очереди. Сначала то, что не очень люблю. А что больше нравится, оставляю на потом.
