Я заметил, что Путилин и Статковский, в особенности последний, не спускают взгляда с его рук.
– Так, все правильно. Ну, теперь кому придется туз бубен?
«Граф» начал сдавать карты. Туз бубен пришелся ему.
– Ловко! Везет вам напередки, ваше сиятельство, – усмехнулся Путилин.
– Ну, знаете, заложить банк – еще не значит выиграть.
– Это вы верно! А как, примерно, сколько в банке будет?
«Граф Тышкевич» на секунду задумался. Затем, вынув из бокового кармана пачку крупных депозиток, он с горделивым апломбом бросил:
– Тридцать тысяч!
– Только-то? – пробурлил с легкой насмешкой Путилин. – У нас в Иркутске крупнее закладывают.
«Граф» вспыхнул.
– Если угодно, я могу добавить еще, – и бросил на стол вторую пачку. – Ровно пятьдесят.
Игра началась.
– Карту, тысяча! – объявил Путилин.
– Ого, что так мало? – усмехнулся в свою очередь «граф».
– А у меня, видите ли, ваше сиятельство, правило такое: пять раз подряд я ставлю по тысяче, а потом – по банку. Меня так уж и знают в Иркутске.
– Дана! – любезно улыбнулся великий шулер.
Пан Выбрановский, сиречь Статковский, не сводил пристального взора с рук «графа».
– Еще угодно получить тысячу? – спросил тот.
Путилин посмотрел на Статковского.
– Как думаешь, пан Выбрановский?
Статковский, я это заметил, схватился за галстук и поправил его.
– Поставить нечто побольше? А? На твое счастье?
– Как угодно ясновельможному пану Рухлову. Вместо тысячи отчего не взять две, если улыбнется счастье…
«Граф» выжидательно глядел на сибирского миллионера.
– Ну так вот что: по банку! – вдруг грянул Путилин.
Великий шулер, застигнутый врасплох, вздрогнул и побледнел.
– А ваше… правило пять раз по тысяче? – пролепетал он.
– Передумал. Прошу метать.
Последний раз задрожала колода в руках мошенника.
Путилин положил руку с толстым, раскрытым бумажником на две пачки банка. Я затаил дыхание.
– Дана! – крикнул Статковский.
Путилин моментально придвинул к себе деньги.
Лицо «графа Тышкевича» стало белее мела.
Недоумение, бешенство, испуг отразились на нем. Он силился улыбнуться, чтобы замаскировать свое страшное волнение, но из этого ничего не выходило.
– Простите, ваше сиятельство, сорвал! Сам не думал. Ожидал отдать, – насмешливо проговорил Путилин.
– Что делать… ваше счастье, – хрипло вырвалось у шулера. Он встал. – Виноват, на одну секунду я вас покину.
– Пожалуйста, пожалуйста, – усмехнулся Путилин.
– «Граф Тышкевич» – Прженецкий поймал Гилевича в передней.
– Кто эти люди, с которыми ты, старый пес, меня усадил? – бешеным, свистящим шепотом начал он, хватая еврея рукой за грудь.
