Знаю:
– Пеночка?
– Верно. Под каким именем нам больше известна канадская фолк-певица Роберта Джоан Андерсон?
Знаю:
– Джони Митчелл.
– Верно.
Организаторы «Университетского вызова» прислали нам инспектора по имени Джулиан, приятного молодого человека с мягким голосом, лет двадцати пяти, одетого в джемпер с V-образным вырезом и галстук: короче, полного дублера Бамбера Гаскойна. Отборочный тур проходит в формате «вопрос – ответ»: сорок вопросов за пятнадцать минут, никаких стартовых вопросов, совещаться разрешено – так нас проверят, готовы ли мы к викторине в прямой телетрансляции. И мы готовы, это очевидно. Не будет преувеличением сказать, что мы просто сгораем от нетерпения.
– Какой персонаж двенадцатого века, королева-консорт Франции и Англии одновременно, служил источником вдохновения Бернарду де Вентадуру, поэту-трубадуру?
– Алиенора Аквитанская, – отвечаю я.
– Подождите, подождите, может, мы все-таки будем отвечать через капитана, если ты не возражаешь? – негодующе шипит Патрик. – Скажи нам, Брайан, откуда ты это знаешь?
На самом деле я знаю это, потому что Кэтрин Хепберн играла ее в том захватывающем фильме, который вечно крутят воскресными вечерами, но я не собираюсь говорить им об этом, поэтому многозначительно киваю, округляю глаза и говорю:
– Я просто… знаю. – Как будто потрясающая, абсолютная, всепобеждающая мощь моей эрудиции – это загадка даже для меня.
Патрик скептично смотрит на Люси Чан в поисках подтверждения, но та лишь пожимает плечами, поэтому он повторяет:
– Алиенора Аквитанская?
– Верно, – говорит Джулиан.
Я чувствую, как чья-то рука сжимает мое плечо, бросаю взгляд вправо и вижу, что Алиса улыбается мне, широко раскрыв глаза в неприкрытом благоговейном восхищении. Это мой девятый правильный ответ подряд, и я чувствую себя так, как чувствовал себя, должно быть, Джесси Оуэнс на Олимпиаде 1936 года. Остальным просто не остается шансов, даже Люси Чан. Вдруг создается ощущение, что гепатит Колина Пейджетта стал лучшим выходом для всех, то есть для всех, кроме Колина Пейджетта, потому что я, кажется, на самом деле знаю все обо всем.
– Какая широта была выбрана на Потсдамской конференции тысяча девятьсот сорок пятого года для демаркационной линии между Северной и Южной Кореей?
Вот это я уже не знаю, но ничего – у нас есть Люси.
– Тридцать восьмая параллель?
– Верно.
И так далее: Андалусия – верно, 1254 – верно, карбонат кальция – верно, Форд Мэдокс Форд – верно. Конечно, если бы это на самом деле шло по телику, нация была бы прикована к экранам и вилки с едой зависали бы на полпути между тарелкой и открытыми в бездыханном восторге ртами. Но этого не происходит, мы всего лишь сидим в пустом студенческом баре, провонявшем сигаретами и пивом, в три часа дня сырым ноябрьским вторником, и никто на нас не смотрит, даже уборщицы, одна из которых как раз принялась пылесосить ковер бара.
