И те двое, за которыми я наблюдаю, словно находятся на отшибе.
Перец и Кандид: не похожие на тех, кто их окружает, имплантиро
ванные в среду обитания. Оба они - чужаки.
Я понимаю этого человека, сидящего на краю обрыва: его не пус
кают в сказочный лес, ради которого он приехал в такую даль, не
отпускают обратно... И Домарощинер этот ходит, записывает всё в
свой блокнотик, вынюхивает что-то, у каждого допытывается: а зачем,
а почему он делает так и не иначе, и не по-другому... Но люди
вокруг - такие мечтательные, отзывчивые. Такие, какими должны
быть люди. Они нравятся мне... Какие здесь могут быть проблемы?
Кто такой Директор? Неужели это - имя? Есть ли за ним человек?
Он внушает всем какой-то панический ужас... Ну, я ещё могу понять
местных - дрожат себе и дрожат (хотя это и снижает моё первое впе
чатление о них: уже не кажутся они мне такими счастливыми и добры
ми). Но почему так дрожит сам Перец, когда попадает к Директору на
приём? Он же ни в чём не повинен, и виза у него кончилась только
потому, что его не отпускали. И почему вдруг так переменились к
нему его же знакомые, и написан на него донос человеком, с кото
рым он вечерами играл в шахматы?..
И Перецу непонятен этот фарс, непонятен лес, очень напоминаю
щий и Зону, и Антигород. Лес - словно высший разум, понять ко
торый недоступно человеку. И Перец бежит из леса обратно на би
останцию, где люди занимаются "делом ради дела": считают на не
исправной машине в полной уверенности, что так и надо; устраиива
ют в обязательном порядке бега с завязанными глазами, взрывают
сбежавших роботов...
Даже машины здесь изнывают от собственного бездействия, бездуш
ные машины жаждут быть полезными, понимая, что их сделали с ка
кой-то целью. А когда они пытаются убежать от этого бездействия,
их со смаком уничтожают.
Когда Перец вдруг оказывается Директором, начинает разбираться
в этой системе, оказывается, что системы-то никакой нет, а есть
только бумажные "прения" ни о чём: "Предлагается рассматривать
всякого рода случайности незаконными и противоречащими идеалу ор
ганизованности..." Бред!
И этот бред затягивает Переца; когда он пытается обратить это в
шутку, каждое его слово принимают всерьез, буквально смотрят в
рот. Его изначальное "мы им покажем" постепенно сникает, он
проваливается в трясину бюрократического абсурда... И Домарощинер
аплодирует его директиве "О самоискоренении группы Самоискорене
ния" Перец пошутил: пусть побросаются с обрыва, чтобы была хоть
