Мануэль покачал головой. Для многих индейских племен война была образом жизни, они воспринимали ее как смысл своего существования, как искусство. Их женщины слыли настоящими амазонками, их было невозможно поработить.
– Что ты делала в доме своих хозяев?
– Готовила пищу. Они меня научили.
– Значит, ты все-таки покорилась?
– Нет. Просто я знала, что они могут отнять у меня сына.
– Из какого ты племени?
– Мапуче, или араукана, как вы нас называете.
В глазах Мануэля вспыхнул подлинный интерес. Его соотечественники могли завладеть целым миром, но только не душами и сердцами представителей этого племени.
– Араукана?! Как ты угодила к испанцам?
Ее ответ был предельно коротким:
– Была война, я попала в плен.
– Кто отец твоего сына?
– Не знаю. Бледнолицые мужчины взяли меня силой, их было много.
– В таком случае ты должна ненавидеть этого мальчишку, – пробормотал пораженный Мануэль.
Индианка смотрела на него как на глупца.
– Мать не может ненавидеть своего ребенка. Дети – это дар богов.
Мануэль быстро оглянулся и в сердцах произнес:
– Каких еще богов! Забудь о своих богах, женщина, если хочешь выжить. Отныне у тебя есть только один бог – это наш Господь. Тебя крестили?
Индианка молчала. Мануэль понял, что не добьется ответа.
– А мальчишку?
– С ним что-то делали, когда он родился, – ответила женщина с таким видом, что стало ясно: она не придает непонятному ритуалу бледнолицых никакого значения.
– Как тебя зовут?
– Хелки.
– А твоего сына?
– Ниол. На моем языке это означает «ветер».
Мануэль покачал головой.
– Час от часу не легче! Послушай, мы едем в страну, где язычников и еретиков сжигают живьем на кострах. Отныне тебя зовут Химена, запомни, Химена и никак иначе, а твоего сына… Николас. Скажи ему об этом, когда он проснется.
Вскоре мальчик в самом деле пошевелился и открыл глаза, блестящие и очень черные, как и его жесткие, прямые волосы. Он настороженно взглянул на Мануэля, однако женщина произнесла несколько слов на родном языке, и ребенок успокоился.
Испанец был уверен в том, что этот мальчик никогда не знал настоящей ласки. Мануэль слышал, что индейцы относятся к детям сурово и с самого раннего возраста обучают их различным полезным и необходимым вещам, закаляют их душу и тело. То была любовь без нежности, забота без потакания слабостям.
Ниол что-то спросил у матери, и она ответила.
– Он говорит по-испански? – забеспокоился Мануэль.
– Конечно. Он вырос среди бледнолицых.
Мануэль разглядывал ребенка с невольным любопытством. Плод насилия и жестокости, отпрыск неведомого негодяя, который никогда не узнает и не поймет, что он натворил.
