Со второй девушкой было еще проще: она нарушила границы проживания морисков, что само по себе являлось тяжким преступлением; в данном случае, чтобы отправить человека на эшафот, не требовалось даже письменного признания. Крещеных мавров инквизитор тоже не жаловал: ему претило их тайное сопротивление и явное притворство.
Армандо подошел к дому. Сад был окутан пеленой молчания. Уродливая ржавая решетка все так же нелепо топорщилась, а за ней простиралась темно-зеленая завеса разросшихся кустов, через которые почти нельзя было разглядеть покрытые мхом стены, напоминавшие руины. В этих руинах Армандо провел самые счастливые годы своей жизни.
Инквизитор прошел по каменной дорожке. Растущие в саду деревья манили своей прохладой, от огородных и целебных трав, которые Паола выращивала для Химены, исходили терпкие, пряные запахи. Армандо обратил внимание, что ветви яблонь склонились под тяжестью плодов. Когда яблоки будут сорваны, женщины сварят варенье и приготовят прохладительный напиток.
В комнатах было непривычно тихо: похоже, все обитатели дома куда-то ушли. Инквизитор прошел в кухню. Он почти никогда не вторгался в царство Химены, но все равно понял: что-то не так. Не пахло едой, огонь был потушен, горшки и котлы – пусты. Охваченный паникой, Армандо бросился в спальню Паолы: одежда, украшения, вещи девушки исчезли. Инквизитор заметался по комнатам как безумный в поисках того, что было невозможно вернуть.
Внезапно Армандо ощутил себя пленником этого дома, который в одночасье стал напоминать склеп. Он стоял посреди своего кабинета, и его лицо было бледно, а горящие глаза полны презрения, ревности, гнева и страха, жутчайшего страха перед заброшенностью и одиночеством. Он ощущал себя обворованным, обездоленным, нищим. У него не осталось ничего, кроме разбитого сердца.
Инквизитор вспоминал то светлое время, когда Паола была еще ребенком, но уже перестала его дичиться. Он всегда одевал ее как маленькую монашку, зато читал ей много книг о разных странах, заставлял изучать Библию, водил на представления, хотя это считалось греховным делом. Но Паола была очень веселой, живой девочкой и радовалась выступлениям канатоходцев и дрессированных зверей. А рядом крутился этот мальчишка с черными вихрами и непокорными глазами, которому всегда было мало того, что он имел!
– Будь ты проклят, щенок! – вскричал Армандо. – Это ты ее сманил, заморочил ей голову своими индейскими сказками. Если бы не ты, она бы никуда не ушла.
