Поравнявшись с аптекой, Парванэ обернулась ко мне и сказала:
– Ты, должно быть, устала. Передохнем минутку.
Я оперлась рукой на стену и негромко ответила на приветствие Саида.
– Сильно ли болит нога? – робко спросил он. – Хотите, я принесу вам обезболивающее?
– Спасибо, уже намного лучше.
– Берегись! – тревожно шепнула Парванэ. – Идет твой брат Али!
Мы торопливо попрощались и пошли дальше.
В тот день у нас был урок физкультуры, но мы с Парванэ пропустили его, а заодно и еще один. Нам так нужно было поговорить! Когда завуч вышла во двор, мы убежали и скрылись в туалете, а потом уселись за киоском с кофе. Под слабым февральским солнышком мы еще два или три раза перечитали письмо Саида, расхваливая его любезность, сострадательность, обращение, почерк, стиль и образование.
– Парванэ, я думаю, у меня что-то с сердцем, – сказала я.
– Что у тебя с сердцем?
– Оно странно бьется. То и дело словно в пляс пускается.
– Когда ты его видишь? Или когда не видишь?
– Когда я вижу его, сердце бьется так часто, что я задыхаюсь.
– Это не болезнь, подруга! – рассмеялась она. – Разве что любовная болезнь. Даже у меня – а при чем тут я? – сердце внезапно куда-то ухает и отчаянно бьется, когда он появляется передо мной. Могу себе вообразить, что ты чувствуешь.
– Думаешь, я буду это чувствовать и когда мы поженимся?
– Глупышка! Если ты будешь так же чувствовать себя после свадьбы, тогда и правда обратись к врачу – это уж точно болезнь.
– О! Мне еще ждать по меньшей мере два года, пока он закончит университет. Но это не так уж плохо: тем временем и я получу аттестат.
– И ему потом в армии два года служить, – напомнила Парванэ. – Если перед учебой не отслужил.
– Ну, это вряд ли. Сколько ему лет? Может быть, его и не призовут. Он ведь единственный сын, отец умер, он содержит всю семью.
– Возможно, и так. А работу легко ли найти? Разве он сможет обеспечить две семьи? Много ли зарабатывают аптекари?
– Не знаю. Но если придется, я перееду к его матери.
– То есть ты готова забиться куда-то в глушь и жить со свекровью и золовками?
– Конечно, готова. Я бы с ним и в аду согласилась жить. А Резайе вовсе не плохой город. Говорят, чистый и красивый.
– Лучше Тегерана?
– Во всяком случае климат там лучше, чем в Куме. Ты забываешь: я выросла не здесь.
Сладостные мечты. Как любая восторженная девушка шестнадцати лет я рвалась ехать куда угодно, что угодно сделать ради Саида.
В тот день мы с Парванэ долго читали и перечитывали свои ответы на его письма. Сложили воедино все черновики и попытались составить нормальное письмо. Но пальцы у меня замерзли, почерк – да еще когда под лист бумаги подложен портфель – выходил безобразный. В итоге мы постановили, что я перепишу набело дома, вечером, а Саиду мы ответ отдадим на следующий день.
