Прогнав бизиэр, Гоц Фур приказал найти и привести к нему советника Цул Гата. Но то было тщетное распоряжение, ибо никому не пришло бы в голову искать советника там, где он находился.
Подобно черному стриклю, бесшумно и неприметно пробрался Цул Гат в покои царевны Шан Цот и неожиданно встал перед ней, согнувшись в низком поклоне. Царевна вздрогнула, но волнение ее тут же улеглось. В Саркате она привыкла к евнухам, и теперь решила, что никто, кроме евнуха, не отважился бы войти к ней. Пришелец подкрепил ее уверенность, заговорив неприятным высоким голосом:
— Не бойся меня, прекрасная царевна! Я — посланец твоего отца, великого царя Цфанк Шана.
— Ты — посланец царя? — удивилась Шан Цот. — А ему уже известно… ну, что я теперь царевна Кри и Цли?
— Да, дивноокая! Ему все известно, и он почитает за великое счастье такой поворот судьбы. Более того, твое неожиданное замужество положило конец великой распре между двумя царствами. Ныне уже установился вечный мир. Цфанк Шан и Син Ур заключили друг друга в родственные объятья. И скоро пришлют за тобой и царевичем пышную свиту.
— О, добрый вестник, ты достоин высокой награды! Возьми пока что дюжину золотых хардамов и этот перстень.
Цул Гат принял сказанный дар и простерся в ногах царевны со словами благодарности.
— Ты еще не был у царевича? Значит, он все еще ничего не знает! — в волнении проговорила она. — Я сама сообщу ему радостную весть. И это, быть может, придаст ему сил в предстоящем поединке.
— Постой, царевна! Я должен вручить тебе вместе с поздравлением и словами отеческой ласки одну вещицу, залог грядущей щедрости Цфанк Шана.
— Ну что там еще? Вручай поживее! — воскликнула Шан Цот, которой не терпелось обрадовать царевича.
Мнимый евнух извлек на свет и поднял на ладони тончайшей работы браслет из белого золота, сверкавший тегаридами и клакталами. Но как только царевна протянула руку, чтобы взять прелестный подарок, Цул Гат мягко отвел ладонь и вкрадчиво проговорил:
— Великий царь повелел мне собственноручно украсить этим браслетом твое левое запястье, о дивноокая. И нет для меня лучшей награды за все тяготы долгого пути!
— Изволь! — сказала царевна и, гордо выпрямившись, протянула левую руку.
Цул Гат раскрыл браслет незаметным движением и ловко защелкнул его на запястье Шан Цот.
— Вот и все, с церемониями покончено, — негромко и высокомерно сказал он обычным своим голосом. — Ты слышишь меня?
— Да, я слышу тебя, господин. И готова исполнять твою волю, — произнесла царевна, не отрывая от Цул Гата зачарованного взгляда.
