Иван Васильевич, словно конь, тряхнул головой, отгоняя наваждение, потер опухшие глаза кулаками и огляделся по сторонам. Души встревоженные роятся… странная компания смотрит на него выжидательно… ночь… кладбище… что-то не в порядке. Хулиганы! Усыпить хотели и тишком, молчком свое грязное дело провернуть, пока он спать будет!
— А вот фигу вам, господа хорошие! — весело засмеялся Иван Васильевич. — Со мной такой фокус не пройдет, не по вашу честь праздник, не по горлу кусок! Держись, братцы! — заорал он и засучил рукава пиджака.
В его душе неожиданно проснулся озорной бес, интеллигентность и предупредительность словно волной смыло, азарт близкой драки, как в молодости, разгонял кровь.
— Да вы, батенька, маньяк! Вы что себе позволяете? Вы, вообще говоря, кто такой?
— Я кто такой? Я директор этого кладбища! — с нескрываемой гордостью сообщил Иван Васильевич, стукнув себя в грудь кулаком.
— И что с того? Идите и занимайтесь могилками, оградками, памятниками. Не нужно делать события из того, что совершенно случайно вы нас видите. Все, происходящее здесь, вас не касается никоим образом. Вы это понимаете?
— Как же не касается, если я с этими душами душа в душу живу, извиняюсь за тавтологию.
— Ахинею несете, мужчина. Вы живой?
— Конечно живой! Живее не бывает!
— А они мертвые, усекаете разницу?
— Не очень, — честно признался директор, мысли которого сосредоточились на битве за собственность.
— Мертвые, умерли, в землю закопали и надпись написали… Вас в землю закапывали?
— Зачем же меня в землю? — обиделся Иван Васильевич. — Я же живой!
— Вот, а они мертвые, их и закопали! Усекаете разницу?
— Закопали и закопали, пусть земля им будет пухом! Какое это имеет отношение к делу?
— Мужик, у живых с душами упокоенных никаких дел быть не может! — отрезал Франт. — Это я тебе, как доктор говорю, официально! Живой, значит топай домой и ложись баиньки, пока мы не рассердились! Не твоего ума дело, любезнейший. Иди, куда шел, не мешай работе!
— Я уйду, а вы их всех фьють и заберете! — сказал он и внутренне замер в ожидании ответа.
— Заберем, — спокойно подтвердила монахиня. — Вне зависимости от того уйдете вы или нет. Это не обсуждается. По крайней мере, с вами, — уточнила она.
— А кто вы такие, чтобы отнимать их у меня… бр-р-р-р, точнее распоряжаться этими душами? Лишь смерть вольна над ними, лишь ее законы вправе командовать этими душами! — патетически закончил Иван Васильевич свое выступление.
— А я тогда кто же? — удивилась монахиня.
