— Будем думать! Но по быстрому! Брейн-ринг, мозговой штурм, атака на извилины! В смысле шевелите мозгами господа, нужно срочно искать решение!
— Скажите, мужчина, вы чего тут суетитесь, чего под руку лезете, какого лешего процессу мешаете?
— Это не процесс, а хулиганство чистой воды! Ага, напугались божьей кары, поджилки трясутся., — приободрился Иван Васильевич. — Убирайтесь прочь, иначе я еще и не такую молитву сотворю! — азартно кричал директор в порыве неожиданного вдохновения.
Ивана Васильевича несло. Отродясь он в бога не верил, по причине глубокой веры в партию, а тут как поп на проповеди, только что рясы да кадила не хватало. Того и смотри кинется святой водой во все стороны кропить, да библией по башке охальников лупить.
— Ай-яй-яй, мужчина, а еще партийный, как нехорошо при ваших то убеждениях и к богу обращаться, не по совести это!
— А вы партию не трогайте! — обиделся Иван Васильевич. — Я в ваши грязные дела не лезу, и вы ко мне не суйтесь!
— Во-первых, наши дела и помыслы чисты, а во-вторых…
— Не хотите по-доброму? Так я вам сейчас пропишу пилюлю, до печенок достанет! — он собрался извергнуть очередное прошение к богу, как его остановила Монахиня.
— Давайте договоримся, — предложила она примирительно, и при этом поудобнее перехватила косу в руках, словно собралась прямо сейчас что-то косить, — по-хорошему договоримся. Вы идете баиньки, а мы спокойно делаем свое дело. Иначе ведь может неприятность случиться! Фью-ить и нету вас, мужчина, сами такой же бесплотной тенью станете.
— Не пугайте, пуганные! — дрожащим голосом отозвался Иван Васильевич, с опаской делая шаг назад.
— Чего тебя пугать, упал-отжался? Кто ты такой, чтобы на тебя время тратить? Тебе русским по-белому сказано — пшел вон, значит поди вон и бего-о-о-о-м, раз-два!
— И правда, — вкрадчиво подключилась Кудряшка, — мужчина, у вас все хорошо, вы устали, вам хочется спать, идите спать… спать… спать… — она плавно водила в воздухе пухлыми пальчиками, глядя при этом прямо в глаза Ивану Васильевичу.
С каждым словом елей в ее голосе сменялся на сталь, просьба на приказ, сочувствие на нескрываемую неприязнь. Беспокойство, тревога уходили из мыслей, на смену им втекал полный покой. Иван Васильевич чувствовал необычайное по силе желание уснуть, как можно быстрее добраться до кабинета и рухнуть на старенький диванчик, не раздеваясь.
А то и не ходить никуда, упасть прямо тут поблизости на скамеечку возле могилки или прямо на травку и уснуть… уснуть… уснуть. Чтобы не мешать… не мешать… не мешать. Не мешать им забрать души… души… стоп!
