– Почему ты не улетел домой? – спрашиваешь ты.
– А кто сказал, что мне позволили бы улететь?! Думаешь, кто-то покидает эту планету? Мы пленники, Арвал! Здесь, среди снегов, холода и этих чертовых машин! Как думаешь, сколько тебе осталось? Уверен, доктор Милт подыскал тебе замену. Знаешь, как он говорит: все звезды рано или поздно гаснут, и нам приходится искать новые!
– Я уже слышал это.
– От доктора?
– От своего помощника.
– Ну вот! Значит твой конец намного ближе, чем ты думаешь! Поверь, мы лишь крысы в клетке доктора Милта. Он подбирает нас так, чтобы мы не перегрызли друг другу глотки. Строит наши жизни, находит нам друзей, любовниц, жен… Но все это иллюзия, обман. На самом деле ничего этого нет. Мы здесь, потому что машины не умеют создавать. Они лишь подчиняются и исполняют. Вся эта планета – одна большая авторизованная фабрика! Здесь нет людей, Арвал. Ни одного! Только те, кого привозит доктор Милт, чтобы они помогали ему создавать империю. Знаешь, каково это – узнать, что твоя жена робот, а твой ребенок – творение доктора Милта, который никогда не растет, а лишь заменяется на более зрелую модель?!
– Я тебе не верю, – говоришь.
– Не веришь или не хочешь верить? – тонкие губы Ферри изгибаются в грустной улыбке. – Я тоже когда-то не хотел верить. Да и не поверил бы, наверное, если бы не увидел все это своими глазами. Знаешь, доктор Милт был прав в одном: у гениев свой взгляд на мир. Поэтому никто из нас не задерживается здесь надолго.
– А как же Бартон?
– А что Бартон? Думаешь, почему он пьет?! Доктор Милт нашел его на какой-то богом забытой планете, среди дикарей, умирающего от рака печени. Он вылечил его, заменив изношенные органы искусственными, оставив за собой право в любой момент остановить их работу. Так что Бартон считай на половину такая же машина, как и все эти чертовы создания вокруг! Думаешь, твоя жена и ребенок люди?! – горький смех Ферри заполняет пустоту, звенящую в твоей голове.
– Твоя планета… – говоришь ты. – На ней есть лето?
– Конечно, есть, – говорит Ферри. – Только нам никогда не попасть туда.
– Я знаю одного капитана… – ты невольно вглядываешься в лица прохожих. – Думаю, с ним можно будет договориться.
Бартон открыл глаза. Веки были тяжелыми. Голова гудела. Смуглая аборигенка спала рядом. Ни лишнего веса, ни выпирающих бедер, ни прыщей. Бартон вспомнил древнюю легенду о том, что боги, создавая в доменной печи людей, извлекли белых чуть раньше положенного срока, и потому они такие несовершенные. Он положил тяжелую руку на гладкую женскую ягодицу, но похмелье было слишком сильным, чтобы желать еще одной близости с этой дикаркой. Он попытался вспомнить прошлую ночь. Из чего, интересно, они гонят то пойло, которым потчуют всех приезжих?!
