Публика неторопливо прохаживалась возле клуба в ожидании киносеанса. Я для порядка заглянул во все закоулки. Ларисы не было.
Перед самым сеансом к крыльцу подскочил верхом на лошади молодой парень. Его чистая белая сорочка была плохо выглажена, брюки пузырились на коленях. И только сапоги сверкали зеркальным блеском.
Он чем-то сразу останавливал на себе взгляд. И когда лихо спрыгнул на землю, стало видно, как он выделяется среди ребят. Парни тоже были загорелые, тоже в белых рубашках. Но он отличался природной, более жгучей смуглотой. Густая шапка крупных кудрей, блестящие глаза и ослепительные зубы. Лед и пламень!
— Привет, Чава! — крикнул кто-то из ребят.
Парень приветливо помахал рукой и, привязав к дереву коня, легко вбежал в клуб. Я вошел следом.
Вот, значит, каков Сергей Денисов, колхозный пастух. Мне хотелось подойти к нему и поговорить о жалобе Ледешко, но я понимал, что сейчас не время.
В фойе среди девушек не было той, которую я хотел увидеть.
Сергей Денисов тоже кого-то выискивал. Я скоро потерял его из виду, так как прозвенел третий звонок и зрители быстро заполняли зал.
Я устроился в углу. С первых же минут стало ясно, что в будке киномеханика что-то не ладно. Это портачил мой предшественник Сычов! Видать, не раз еще забегал он к Клаве в магазин.
В зале свистели, кричали, топали ногами. Экран то бледнел, то мутнел. Несколько раз зажигался свет. Женщина, сидевшая рядом со мной, не выдержала:
— Вы бы, товарищ милиционер, пошли, разобрались. Мучение-то какое за свои же деньги…
Я вышел в фойе. И обомлел: в пустом помещении сидели двое — Лариса и Чава. Они сидели молча. Но это молчание было более чем красноречивым.
В аппаратную вход шел с улицы по крутой железной лестнице. В бетонной темной комнатушке щелкал проектор, глухо доносились из зала звуки кинокартины. На высоком табурете сидел парнишка лет пятнадцати, прильнув к окошечку в зал.
Я стоял молча, обдумывая сложившуюся ситуацию.
Значит, этот Чава приехал не ради кинофильма, а к нашей библиотекарше? А вдруг нет? Мало ли что…
Парнишка слез с табурета и, увидев меня, вздрогнул.
— Где Сычов?
— Это самое… пошел…
Ему хотелось очень правдоподобно соврать.
— А ты кто?
— Помощник. — Он деловито открыл аппарат и стал заправлять ленту. — Отлучился. По нужде…
Разговаривать дальше было бессмысленно. Я спустился по гулкой лестнице. Возле входа в клуб дремал конь Чавы. Я стоял и смотрел через окно на Денисова и Ларису.
— А-а, лейтенант…
