— Товарищ Ледешко, изложите суть дела.
— Наизлагалась во! — провела она ребром ладони по своему горлу. — Крайнихина Бабочка корова разве? Тьфу, а не корова! Ни молока, ни мяса…
— Кто такая Крайниха и какие претензии вы к ней имеете?
— Суседка моя, Крайнова. Завидно небось, что мой Выстрел в стаде законно, а ее коровешка без всякого права. Покалечила она моего бугая.
— А Крайнова при чем? — не удержался я и повысил голос.
Ледешко насупилась:
— И вы, значит, заодно с ними… — Она стала заворачивать в платочек договор с колхозом. — Ладно. В район поеду, там разберутся.
Я вздохнул.
— Хорошо. Пишите заявление.
Ледешко уселась за бумагу с явным удовольствием.
— И еще этот Чава.
— Какой Чава?
— Пастух. Сергей Денисов, — поспешно поправилась Ледешко. — Цыган, между прочим…
— Цыгане, русские — все равно.
— И я так же думаю, товарищ начальник, — подхватила жалобщица, — все и должны держаться наравне. А вот Чава этот изводит моего бугая. Сами, говорит, гоните его в стадо. А за что, спрашивается, ему колхоз денежки платит? Между прочим, их личная корова тоже в колхозном стаде.
Наконец Ледешко ушла. На душе было грустно.
«Ну, Дмитрий Александрович, тебя можно поздравить с первым делом! Здесь тебе и разгадка рокового преступления, и погоня за хитрым, коварным и опасным рецидивистом…»
А какие мечты роились в моей голове четыре года назад! В зеленом Калинине, с трамваями, троллейбусами, с Волгой, одетой в бетонные берега.
Друзья мучились, какой институт выбрать. А я уже твердо знал: моя профессия — следователь. И подал документы в МГУ на юридический факультет, но, увы, не прошел по конкурсу.
Два года службы в армии. Потом учеба в Москве. Только не на Ленинских горах, в МГУ, а в Черкизове. Сосватал меня в школу милиции кадровик из Калининского областного управления внутренних дел, заверив, что следователем можно стать и таким путем.
…И вот я достаю новую, чистую папку, вкладываю в нее заявление Ледешко и пишу: «Дело о…»
Долго и безрезультатно мучаюсь над дальнейшей формулировкой.
И первая папка ложится в сейф безымянной.
Чтоб разобраться с этим делом, надо съездить на хутор Крученый, расположенный в нескольких километрах от станицы.
Вечера здесь хорошие. Они мне понравились сразу. Нагретая за день степь прибоем накатывает на станицу теплый воздух, повсюду разливая благодать. И тишина. Ее лишь изредка нарушают сытое похрюкиванье соседской свиньи или перебрех собак.
Выпив стакан парного молока, доставляемого мне по договоренности соседкой, я чинно прошествовал в клуб под взглядами станичников, коротавших время на завалинках за лузганьем семечек.
