Я представила холодную ночь, несчастного «коммерса», стоящего на коленях, и Жанну с развевающимися белыми волосами, с пистолетом в руках.
— А! — кричит дура. — Дайте я сама его!
И начинает стрелять. Раз, другой, третий! Прямо в башку. Кровь фонтаном, мозги веером. Мы стоим, опомниться не можем. Никто ж его валить не собирался! И тут эта Стюардесса подходит к Серебряку и смачно так целует его в губы.
— Смотри, — говорит, — любимый, я ради тебя на все способна. Представляешь картину?
Я представила. Покачала головой. Да, я и раньше знала, что Жанна — психопатка. Но чтоб такое…
— По-моему, Серебряк сам ее боялся, — понизив голос, сообщил мне Вишня. — Он прямо перекрестился, когда она его кралю кислотой облила и прочно села. Если бы не ребенок, чалилась бы Стюардесса до сих пор…
За воротами посигналили. Вишня махнул рукой, ворота отъехали в сторону, пропуская джипы. Это были те самые машины, которые авторитет послал в погоню. Судя по всему, напрасную.
Крепкие ребятки выбрались из тачек и подошли к начальству.
— Ну? — спросил Вишня. Бычок с цепочкой на шее отрицательно помотал стриженой башкой.
— Все облазили, нигде нету, — сообщил бычок. — Как сквозь землю провалились.
— Ладно, отдыхайте, — махнул рукой Вишня и повернулся ко мне: — А ты сама что думаешь? Кто это был?
— Не знаю, — честно ответила я. — Похоже, дилетанты какие-то. В смысле, лохи, — поправилась я. — Скорее всего, кто-то из семейки Серебряковых. Но вот кто… Я их видела всего один раз — у нотариуса. Не могу сказать, данных мало.
Вишня кивнул, соглашаясь.
— Пойдем в дом. Поедим, согреемся.
Мы поднялись на крыльцо и вошли в теплые сени. Я огляделась.
Вишня заметил мой пристальный взгляд и похвастался:
— Что, нравится дом? Сам строил! Ну, в смысле, строила-то бригада, а я указания давал. Никаких дизайнеров на километр не подпускал. Красиво?
Я кивнула. Резные балки потолка из цельных стволов сделаны! Да и дом сложен из бревен. Экологически чистое жилье… не удивлюсь, если в красном углу вместо икон обнаружу какого-нибудь языческого идола — Перуна, например…
Связки заплетенного в косы лука свисали с потолка просторной столовой. Но в красном углу не оказалось ни Перуна, ни икон — вместо того там висел плазменный телевизор.
Под телевизором на скамье сидела Маша и ела уху деревянной ложкой.
— Люблю футбол, — признался Вишня, усаживась на лавку. Я присела рядом. Один за другим в столовую входили парни — те, что сопровождали нас до Тарасова, и рассаживались за столом. Видимо, порядки в доме у Вишни были самые что ни на есть патриархальные.
