Спустя год после свадьбы Александра Коллонтай родила сына. Но через 5 лет она развелась с мужем.
Она говорила, что ее недовольство браком началось очень рано. Она бунтовала против «тирана» – так называла она своего мужа. Хотя вроде, по ее признанию, она любила своего красивого мужа и говорила всем, что страшно счастлива. Но, как выяснилось, ей казалось, что это «счастье» как-то связало ее. А она хотела быть свободной. Маленькие хозяйственные и домашние заботы заполняли весь день, и она не могла больше писать повести и романы, как делала это, когда жила у родителей. Но хозяйство ее совсем не интересовало, а за сыном могла очень хорошо ухаживать няня Анна Петровна. Как только ее маленький сын засыпал, она целовала его мокрый от пота лобик, плотнее закутывала в одеяльце и шла в соседнюю комнату, чтобы снова взяться за книгу Ленина. Это тоже объединило нас, у нас была общая любовь и общий идеал – Владимир Ильич.
Роковую роль в судьбе Александры Коллонтай сыграла одна из большевичек, которая убедила подругу, что семья – тюрьма и, только вырвавшись из этой темницы, можно заняться настоящим делом. Революционным. Постепенно Коллонтай пришла к выводу, что любовь к сыну – простой эгоизм, а любовь к мужу – ненужная роскошь. Она сказала мне, что они разошлись не потому, что разлюбили друг друга. А потому, что ее увлекала волна нараставших в России революционных событий.
В тот год, когда мы с ней познакомились, мы обе были, что называется, на одной волне.
В период начавшегося в 1910–1911 гг. в России охлаждения к проблемам пола появилось в Германии психосоциологическое исследование сексуального кризиса Греты Мейзель-Хесс. И оно увлекло нас как ничто другое.
Свежестью веет от книги, исканием правды проникнуто яркое, темпераментное изложение, в котором преломляется трепетная, много пережившая, богатая женская душа. Мысли Мейзель-Хесс не новы – не новы в том смысле, что они реют в воздухе, что ими пропитана вся наша моральная атмосфера.
Александра говорила, что каждый втайне от других передумал, перестрадал проблемы, разбираемые ею, каждый мыслящий человек теми или иными путями пришел к выводам, запечатленным на страницах «Сексуального кризиса»; но по въевшемуся в нас лицемерию открыто мы все еще поклоняемся старому, мертвому идолу – буржуазной морали. Заслуга Мейзель-Хесс – та же, что и ребенка в сказке Андерсена: она посмела со спокойным бесстрашием крикнуть обществу, что «на короле нет рубашки», что современная половая мораль – пустая фикция…
