Посадив Анну Дмитриевну, Скареднов проехал в Таловку, прихватил там старую, одетую в простой полушубок и подшитые пимы женщину, судя по всему, родственницу Бесединых, жившую в стареньком бревенчатом домике, и покатил в центр города к гастрономическим магазинам. Здесь он долго ждал женщин. Первой вышла из гастронома родственница.
— Володя, помоги, пожалуйста, Анне Дмитриевне. — Голос тихий, даже заискивающий. Говорит «ты», и от этого совсем не обидно. Когда говорит «ты» Беседин — обидно, а от старухиного «ты» — нет.
Владимир донес до машины две тяжелые сумки, из одной выглядывали головки винных бутылок — семейство Бесединых, видать, готовилось к банкету.
— Володя, — сказала родственница, — в магазине осетрину продают, пальчики оближешь.
— Да. Как раз для него, — буркнула Анна Дмитриевна.
«Хамье! А еще изображает из себя культурную».
Подъехав к квартире Бесединых, Скареднов спросил: — Ну, я свободен?
— Нет. Свозите Стасика за рыбами. Купили ему аквариум и теперь нет покоя ни мне, ни отцу.
— Если в автобусе, то можно и заморозить рыбок, — поддакнула родственница.
— А это надолго, Анна Дмитриевна?
— Что вы все время — надолго да надолго?
И вот он везет тринадцатилетнего сынишку Бесединых — Стасика куда-то к железнодорожному поселку, за рыбками. Нынче все ребятишки в городе увлекаются аквариумами — прямо с ума посходили. Сын Скареднова двенадцатилетний Мишка тоже потребовал денег на аквариум, но Владимир наотрез отказал. Тогда Мишка, повздыхав, начал сам мастерить аквариум. И сделал-таки — ведра на два. Пришлось дать три полтинника на рыб — куда денешься. Теперь у Мишки и девятилетней дочурки Зойки только и разговору о рыбах.
Стасик сидит, строго поджав губешки — «как папа», а стеклянную банку по-детски прижал к груди обеими ручонками.
Уже совсем стемнело. Машина мягко бежит по очищенному от снега асфальту.
— И большой у тебя аквариум?
— Четырнадцать ведер, — не сразу и со смешной важностью ответил мальчик.
— Ого! И рыб, поди, красивых полно?
— Да, есть.
Машина остановилась.
— Ты ведь недолго пробудешь, Стась?
— По-смо-трю, — процедил он.
«И этот смотрит на меня как на лакея. Он, конечно, знает, что его папа — большой начальник. Знает также, что мама держит папу под башмаком. А ему ни в чем не отказывает. Получается, что сынишка как бы немножко над папой… А шофер послушен папе. Вот какие ступеньки… Смотрит на меня как хозяин. По-взрослому серьезен. Говорит редко, будто золотыми камушками обделяет».
