Если бы не вечеринка, несколько более роскошная в сравнении с обычными роскошными вечеринками в отеле «Нью-Йоркер», Луиза, пожалуй, и не заметила бы наступления 1943 года.
Она присаживается на кровать рядом с Уолтером, берет его за руку и опускает голову ему на плечо.
— Привет, незнакомец.
Они уже дня два как не виделись. Она опускает взгляд на его ступни. Ужасные лапы, как у тролля, с длинными когтями и шелушащейся кожей. Ступни сторожа, проводящего смену на ногах.
— Ноги у тебя будто в овсяных хлопьях, — говорит она ему.
— Знаю. Подумываю, не съесть ли их на завтрак, — отзывается он и тянет жуткую конечность ко рту. Луиза бросает его руку и спасается от этого зрелища у окна.
— Ты противный, и к тому же тебе пора уходить, а то опоздаешь, — говорит она с безопасного расстояния от кошмарных лап.
Он встает и обеими руками скребет макушку, прежде чем нахлобучить на нее фуражку сторожа. Подходит к окну и становится рядом с ней, оглядывает пожарную лестницу до карниза крыши, потом вдоль веревок для сушки белья переводит взгляд на ряд домов напротив.
— Давай, одевайся, — торопит Луиза.
Уолтер запрыгивает в штаны, натягивает рубаху и втискивает узкие плечи в шерстяное зимнее пальто, которое ему маловато — подарок от бюро невостребованных находок отеля «Нью-Йоркер». Луиза стоит, прислонившись к стене.
— Когда ты так стоишь, ты похожа на свою мать, — говорит он.
«Вечно ему нужно все испортить, — думает Луиза. — Такой приятный был вечер». Верность Уолтера кому-то, кого здесь и нет вовсе, душит Луизу. Она молчит, рассматривая секущиеся кончики своих волос и разделяя их на отдельные пряди. Она устала походить на свою мать.
— Ладно, пока, Лу, — наконец говорит он. — Утром увидимся.
Она остается в его комнате, пока за ним не захлопывается входная дверь. И тогда в доме наступает тишина. Порой безмолвие сводит ее с ума, скребется день и ночь в стену, как ветка дерева по кирпичу. Но чаще это — величайший дар, какой Нью-Йорк может преподнести человеку. Тишина. Закутавшись в одеяло Уолтера, Луиза выходит на площадку пожарной лестницы и с нее — на крышу.
Построенная Уолтером голубятня — маленький сарайчик, только вместо части стен — сетки, и эти сетки открываются. Голубятня одновременно и под крышей, и на свежем воздухе. Насчет голубятни у Луизы с Уолтером полное согласие.
Луиза прищелкивает языком, сообщая птицам о своем приходе.
— Привет, привет!
Несколько голубиных головок выглядывают в окошки из-за сетки. Она открывает дверь голубятни и входит.
